бережностью материнских рук вынесло его в милое поднебесье.
«Божественно!» – шепчет он и, будучи безнадежным прагматиком, подсознательно дает точное объяснение услышанному:
«Эффект возвратного эха».
Конечно же, Дрема тут был ни при чем. Но Пытливого удивило не столько это уникальное явление природы, сколько его одушевленность. Оно было живым и осязалось им каждой порой тела. Проникая изнутри, оно томной негой сжимало сердце. Наверное, потому, что накатывающийся звук был полон человеческих эмоций. И была в нем безысходная тоска. И была безбрежная радость. И была боль. И была любовь.
Пытливый принялся искать источник этого чуда. Ни Камея, ни Дрема к нему никакого отношения не имели. Мелькнула шальная мысль: может, какая вновь созданная морская особь? Но он сходу отверг ее. Быть того не могло. Они бы там, в Резиденции, знали бы. Тем более в Школе.
А может, эти твари преобразились и стали голосистыми – вроде мифических сирен? Ведь изменились же люди, которых недавно выпустили на волю из тепличных условий. Их выпустили, а они повыпрыгивали из ума. И никак не войдут в него, хотя все адаптационные сроки давно прошли. Ведь не зря же их, слушателей последнего курса Школы, прислали сюда на подмогу группе Мастеров, созидающих здесь разумную жизнь. Им нужны были специалисты, чтобы собрать как можно больше информации и, проанализировав ее, найти причину происшедшего с людьми.
Всевышний посчитал целесообразным отобрать пять десятков подающих надежды выпускников и отправить их на Землю, в распоряжение Мастеров. Лучшей практики чем там, на Земле, в возникшей нештатной ситуации не могло и быть. Напутствуя экспедицию, Ментор своим питомцам дословно воспроизвел слова, произнесенные Всевышним на Совете Избранных: «Свежий взгляд поможет Мастерам разглядеть свой просчет. Но честь и хвала ждет тех слушателей, кто доберется до истины. Кто установит первопричину, почему человечество Земли пошло вразнос».
И правда все здесь было шиворот-навыворот. Все как не надо. Не как у нормальных людей. Но этот пробирающий до мозга костей, трижды исторгнутый возвратным эхом голосовой пассаж ставил все перевернутое на ноги. В сердце мягкими лапками прокрадывалась бесконечная жалость к ним. Не такими уж казались они безнадежными зверьми.
Так тонко чувствовать и звуком окрасить всю гамму эмоций могла всего лишь одна особь. Особь разумного существа. А единственным разумным существом на этой планете был человек.
«Значит, земляночка. Кому еще быть кроме нее?!» – догадался Пытливый.
Впрочем, чтобы догадаться, не обязательно было особо давить на серые клетки мозга…
Земляночка уже стояла в рост. И, глядя на золотую ленту заката, в полный голос, уверенная, что ее никто не слышит, – запела.
Слова ее песни были наивны. Но они так искусно вплетались в мелодию, что песня трепещущая над морем, представлялась живым существом с кровоточащим сердцем. А сердце
