они и перебить друг друга могут.
– В том-то вся и заковыка. Казалось бы, едва вылупились. Только вышли из-под тепличной оболочки и тотчас же принялись рубить себя под корень.
– Процесс самоуничтожения? – спросил Пытливый.
Мастер пожал плечами.
– Не думаю.
– Может, для приобретения позитивных качеств это естественный ход развития? – предположил слушатель.
Спросил и поймал себя на том, что говорит словами из учебника. Это ему не понравилось. Оно могло не понравиться и Верному. Мол, прилежный школяр зазубрил азбучные истины и шпарит их себе с умным видом. Хоть придумал бы что-нибудь свое.
Успокаивало лишь то, что эта учебная монография под названием «Возникновение и развитие жизни» представляла из себя сорок увесистых томов из ста восьмидесяти книг. Кроме того, на факультете «Программирование жизни», который некогда заканчивал Верный, он изучался в неполном объеме. Во всяком случае, раздел «Иллюзорность бесконечности», где излагалась та истина, что он вложил в вопрос, Мастер изучал в усеченном виде. А вот он, Пытливый, по этому разделу сдавал экзамен. И многое еще было свежо в памяти.
А память у него была отменная. Прямо-таки фотографическая. И он мысленно и с большим тщанием листал страницы пособия, чтобы отыскать строчки, которые были бы сейчас кстати. И нашел. Это был целый абзац из Введения, предваряющего раздел «Иллюзорность бесконечности».
«… Миры – живой организм. Равно, как и существа, населяющие их. Особенно мыслящие.
Нам хорошо известна зависимость последних от среды Пространства-Времени, то есть от миров, в которые они помещены, а также взаимовлияние одного на другое. (Это подробно рассматривалось в третьей книге „Вопросы вечности миров и разума“.) И подходя к изучению бесконечности мироздания, рекомендуется исходить именно из этого фактора. Ибо, как любому организму, Мирам свойственны естественные „начало“ и „конец“.
Они развиваются, совершенствуются и имеют способность к самосовершенствованию. Им присущ процесс деградации, так называемого, старения, и всевозможных патологий, выражающихся в катаклизмах, которые, как мы далее убедимся, вполне диагностируемы, а стало быть, управляемы…
Повторимся: распад Мира более сложен, нежели прекращение жизнедеятельности любой живой особи вообще и разумной в частности. Для последних акт кончины тот же катаклизм. Микрокатастрофа… Однако между этими двумя явлениями „конца“ существует одна общая особенность. И разумная особь, и живая конструкция Мира содержат в себе механизм самоуничтожения. В обоих случаях процессы, возбуждающие этот механизм, как правило, подконтрольны, так как признаки их протекают отнюдь не скрытно и катализаторы в подавляющем большинстве своем узнаваемы…»
Напряжение, с каким Пытливый вспоминал этот текст, не прошло незамеченным.
– У тебя такой вид, – пристально всматриваясь в него, засмеялся Верный, – словно ты в каменоломне рубишь гранит.
– Так оно и есть, – согласился Пытливый.
– Дерзай, –
