взглянул на место во дворе, где давным-давно, словно тысячу лет назад, любила играть сестра. Раньше там была маленькая арка в кустарнике, что-то вроде шалашика. Зоя украшала своё «убежище», повязывая на ветки разноцветные ленточки и шнурки. После того, как она пропала без вести, Борис обнаружил внутри спрятанные «секретики» – прикрытые мхом коробочки, в которых лежали самые большие детские драгоценности: стеклянные шарики, красивые камешки, фантики, костяшки домино.
Теперь от шалашика и следа не осталось, но на кусте висела сиреневая ленточка. Сиреневая. Это был любимый цвет Зои. Ленточка выглядела чистой и совершенно не выцветшей – тётя Ира, как могла, чтила память о племяннице.
– Я вернулся, Зоя, – прошептал Борис с поникшей головой.
Он тяжело вздохнул и вошёл в дом.
За обедом много разговаривали, вспоминали отца, бабушку и погибшего на лесопилке дядю Андрея. Болтали о том, о сём. С большим удивлением Борис узнал, что тётя Ира прослушала все пять альбомов группы «День тишины», и её вердикт был таков: текст песен – хороший, а музыка… Здесь она дипломатично ограничилась словами «не моё» и «стара я для такой музыки». Для Бориса тётя Ира, слушающая тяжёлый рок, представлялась столь же комично, как и Эдик, расхаживающий по лесу в поисках грибов.
Разговаривали о Белой Дали, о том, что да как здесь теперь.
– Да живём потихоньку, – улыбалась тётя Ира. – Кто-то уезжает, кто-то приезжает. Магазин недавно новый открыли. А в прошлом году у нас съёмочная группа из Москвы была, фильм снимали! – она изрекла это с гордостью, а потом расхохоталась звонко: – Актёры оценили местный самогончик! Однажды так напились, что их потом по всей деревне искали, а двое подрались, фингалы друг другу поставили. Режиссёр так орал на них, так орал! Ох, и смех и грех… Это Соколов Виталий Иванович их споил, ты, должно быть, уже обратил внимание на его зелёный дом?
– О да, – рассмеялся Борис. – Трудно было не заметить. Цвет – вырви глаз. Похоже, этот Виталий Иванович Соколов тот ещё чудик.
– Да нормальный он, – махнула рукой тётя Ира. – Весёлый просто. Года три назад дом здесь купил, перестроил. Хороший человек, интересный. Живёт теперь тут и не нарадуется, что из города сбежал. Да ты кушай, кушай! Совсем ведь почти ничего не съел.
Борис улыбнулся, подумав, что если будет в день съедать порцию такого вот «почти ничего», то через неделю в вагон не влезет. Но, дабы не расстраивать тётю Иру, хоть и через силу, а фаршированный перец доел. С детства запомнил: она терпеть не может, когда в тарелках что-то оставалось.
Вечером Борис прогулялся до небольшого пруда за пределами деревни, а вернувшись, уселся на скамейку у забора. Солнце клонилось к закату, пожухлая трава в поле обрела янтарный оттенок, в окнах домов горел мягкий уютный свет. Лёгкий ветерок шелестел листвой клёна. Борис вспомнил, как в детстве вырезал перочинным ножом на коре этого дерева своё имя.
Белая Даль. Всё
