в прошлое, да так и застряло там, не желая возвращаться в наполненную безысходностью действительность. Отец, вопреки жестокости рака, до последнего вздоха сохранял ясность ума. До последнего вздоха верил, что Зоя жива, здорова.
Солнце почти закатилось за горизонт. Борис поднялся со скамьи и направился в дом. Открывая калитку, услышал позади странный звук, словно бы невнятный шёпот множества людей. Оглянулся, прошёлся взглядом по сумеречному полю… Никого, тишина.
Почудилось.
Опять почудилось.
Глава вторая
Утром, после чрезмерно сытного завтрака, Борис задумался, идти за грибами или нет. Борясь с самим собой, он вышел за калитку, посмотрел на такую далёкую полосу леса за полем и, поддавшись приступу лени, решил провести весь сегодняшний день в безделье. А за грибами – завтра. Обязательно. С утра пораньше и, конечно же, с набитым блинчиками брюхом.
Впрочем, после обеда сладостное безделье сменилось активным трудом. Сначала помог тёте Ире разобрать погреб от всякого хлама, а потом самолично вызвался поправить покосившийся навес над поленницей. Трудился с удовольствием, время от времени ловя себя на том, что наслаждается каждым движением, каждым вдохом прохладного, пахнущего землёй и прелыми травами, воздуха. А тётя Ира сетовала, с укоризной качая головой: «Ты же отдыхать приехал, вот и отдыхай!» Но Борис лишь с улыбкой отмахивался, прикидывая, чтобы ещё починить-поправить. Он предчувствовал: завтра мышцы будут болеть, но то хорошая боль, живительная, пробуждающая в жилах свежую силу. Отец называл её «спортивной».
После навеса Борис заменил с десяток подгнивших досок в заборе, починил дверцу в курятнике. Пока работал, тётя Ира вынесла во двор радиоприёмник, включила его на полную громкость. Одна попсовая песня сменялась другой, и Борис подумал было подойти и поймать волну, где рок крутят, но рассудил, что вряд ли соседи этому обрадуются, а ему и с попсой работалось хорошо.
Под вечер, чувствуя приятную усталость, прогулялся до пруда. Постоял на берегу, любуясь плавающими в воде листьями и слушая шелест ветерка в камышах. Когда сгустились сумерки, решил пройтись по деревне.
Он направился к домам прямиком через поле, буквально кожей ощущая простор. Поле и вечернее небо с россыпью звёзд – сочетание, от которого с непривычки захватывает дух. Борис вспомнил, как это пространство выглядело зимой – белая, чистая, сияющая в солнечных лучах, даль. Красотища! Ему стало удивительно, почему он никогда даже не задумывался написать песню о белом пространстве. Отличная ведь тема. Медляк какой-нибудь – одновременно суровый и романтический. И ни грамма депрессухи.
Прогуливаясь, Борис добрёл до дома с зелёными стенами. Увидел упитанного рыжебородого типа в кожаной куртке и в чёрной вязаной шапке. Тот сидел на табурете возле ограды, курил похожую на миниатюрный саксофон трубку и смотрел на Бориса приветливо, как на старинного приятеля.
Борис
