Или он нужен тебе только потому, что ты видишь в нём исключительно своего приятеля?
– Вот это я и имел в виду, когда говорил, что запутался, – юноша, сняв кольцо, стал задумчиво вертеть его в пальцах. – Потому что вначале именно так и было. Я совершенно определённо знаю, что вначале… хотел этого мальчишку именно потому, что он напоминал мне Жака. Не оттого, что мне не с кем было развлечься подобным образом, а потому, что так я хоть на мгновение мог представить себе, будто мой друг жив. Затем я вдруг понял, что начал путать их. Я разговаривал с д’Эстурвилем, а мне казалось, что это – мой Жак. А возвращаясь к действительности, понимал, что моего друга нет, но вот с этим парнем общаться так же здорово… А теперь я и подавно не знаю. Я всё чаще думаю о нём не как о двойнике Жака, а как об отдельном человеке. И то, что я вижу, мне положительно по душе.
– И что ты видишь? Кстати, братец, поешь хоть чуть-чуть. А то вино на пустой желудок – вовсе не здорово. Давай, ешь и рассказывай. Характер у г-на д’Эстурвиля-младшего, я так понимаю – тоже не сахар?
– Нет, почему? – лейтенант улыбнулся невольно. – Может, меня как раз притягивают противоположности…
– Ага, оттого он и полез участвовать в дуэли, несмотря на все запреты… Что ты с ним сделал после этого, кстати говоря?
– Отправил под арест на неделю, – Шарль отрезал себе кусочек сыра, такой же ломтик протянул брату. – Остальных свидетелей этого безобразия заставил молчать. Тревиля и кардинала убедил, надеюсь, что это было исключительно дурачество со скуки. Но нервов эта история мне испортила немало.
– Ты испугался за него?
– Да, очень. Я вдруг подумал, что не могу себе позволить потерять… ещё и этого Жака, – юноша запнулся, а потом взглянул с удивлением на собеседника. – Чёрт, веришь, я даже как-то забыл об этих своих мыслях…
– Вот ты и ответил на свой вопрос, – брат потрепал его по голове. – Он значит для тебя куда больше, чем простое напоминание о прошлом. А что, кстати, тебе нравится в его характере? Я так и не услышал.
– Честность. А ещё – упрямство, – Шарль улыбнулся невольно. – Поначалу мне казалось, что он самый обычный… полная посредственность, по какому-то нелепому недоразумению так похожая на моего Жака… и это страшно бесило меня. Но затем мы стали потихоньку общаться… потому что уж совсем избегать его не получалось никак… и я вдруг увидел, что у него есть характер, будто внутренний стержень. А ещё, повторюсь, с ним удивительно легко говорить. Вот как с тобой. Знаешь, почему я целый день провёл в гостях у Бернара?
– Знаю, – Пьер смотрел вроде бы насмешливо, а на самом деле – с затаённой грустью. – Потому что Бернар не видит дальше собственного носа. И ты мог наврать ему с три короба, не боясь, что тебя уличат во лжи. А я, уж прости, вижу тебя насквозь. Поэтому нашему драгоценному Бернару однозначно проигрываю.
– Да ладно тебе! Просто с Бернаром и остальными приятелями мне легко, оттого что они ни черта не знают обо мне. Хотя со временем такое
