сэр. Естественно, я – христианин.
– Реформированный или придерживающийся старой традиции? – совсем тихо спросил молодой человек.
Мой отец не понимал, какой именно ответ они хотят услышать. Естественно, он не знал и о том, чем чреват его ответ. В Испании, да и не только там, ответ мог отправить отвечающего на костер, плаху, виселицу и так далее. Неужели англичане в правление молодого короля Эдуарда уподобились католикам и решили извести у себя ересь и еретиков?
– Реформированный, – ответил явно оробевший отец. – Правда, крещен я был еще в старой традиции. Но это было в Испании, а в Англии я следую законам реформированной английской церкви… Благодарение Господу за эти реформы. Я – верный служитель короля Эдуарда и хочу всего лишь заниматься изданием книг, подчиняясь королевским законам и молясь в его церкви.
Отец вспотел, что бывало с ним довольно редко. Мои ноздри уловили пронзительный запах пота. Едкий, как дым. Это был запах страха.
Я подошла к отцу и провела тыльной стороной ладони по своей щеке, словно отирая с лица сажу. Моего рта видно не было.
– Не волнуйся. Им нужны наши книги, а не мы, – тихо шепнула я по-испански.
Отец кивнул. Но мой шепот услышал и молодой человек и насторожился.
– Что сказал ваш мальчик?
– Я сказал, что вы трое – ученые, – солгала я по-английски.
– Иди внутрь, querida[2], – быстро сказал мне отец. – Простите ребенка, досточтимые лорды. Жена у меня умерла три года назад. Это подействовало на мальчика, и он… Думаю, вы понимаете. Закрывает дверь за посетителями, и на том спасибо.
– Ребенок говорит истинную правду, – учтиво возразил человек в черном. – Мы пришли вовсе не для того, чтобы причинять вам неприятности. Вам незачем бояться нас. Мы желаем лишь посмотреть ваши книги. Я – ученый, а не инквизитор. Мне действительно хотелось всего-навсего взглянуть на вашу библиотеку.
Я не ушла внутрь, а приклеилась к дверному косяку.
– Ну, почему ты сказал «трое»? – спросил человек в черном.
Отец щелкнул пальцами, выгоняя меня из типографии, однако молодой лорд сказал:
– Погодите. Пусть мальчик ответит. Это ему не повредит. Нас всего двое. Понимаешь, мальчик? Двое. А ты скольких видишь?
Я посмотрела на молодого человека, затем на его друга. И в самом деле, их было только двое. Третий, лучезарный, словно солнце, исчез, будто никогда и не появлялся.
– Сэр, я точно видел третьего человека у вас за спиной, – сказала я тому, кто постарше. – Он был там, на улице. А здесь его нет.
– Она хоть и блаженная, но девочка добрая, – сказал отец, отчаянно выпроваживая меня из помещения.
– Постойте, – запротестовал молодой человек. – Погодите. Я думал, что это мальчик. Значит, у вас не сын, а дочь? Но почему вы тогда одеваете ее как мальчика?
– И кто же был третьим? – спросил человек в черном.
Поток вопросов всерьез насторожил моего отца.
– Досточтимые
Дорогая (исп.).
