строчку в газету, ничего известно не было.
Депутаты были сегодня в хорошем настроении. Может быть, потому, что прошлое заседание законодательного собрания имело место две недели назад. А, возможно, и оттого, что общий сбор всех парламентариев переносился ещё на неделю вперёд. Причина переноса была банальной. Просто исполнительная наша власть в пожарном порядке внесла на рассмотрение слуг народа кучу бумаг, и депутатские комиссии не успевали эту кучу переварить.
Против переноса пленарного заседания никто не возражал, даже парочка записных оппозиционеров. Но я кожей чувствовал, как нервничает спикер, то ли уже получивший втык от губернатора, то ли мучительно его ожидавший.
– Вопрос номер двадцать пять, – объявил Хрюшников и поправил очки, съехавшие почти на кончик носа. – Алина Вениаминовна, давай.
– Уважаемые коллеги, предлагается на утверждение список журналистов для аккредитации, – скороговоркой начала Тарарыкина, глядя куда-то вбок и вниз. – Документы готовы, завизированы всеми отделами. Заключение нашей комиссии: утвердить.
Хрюшников выпрямился в кресле.
– Возражений нет, товарищи?
Я, как всегда, пристроившийся в дальнем углу, закрыл блокнот. В таких случаях народные избранники даже не поднимали руки.
– У меня есть возражение! – вдруг раздался взволнованный голос.
Малый совет вздрогнул. Двое сидевших передо мной депутатов перестали обмениваться анекдотами.
– Алексей Николаевич, ты что – против? – спикер снял очки.
– Уважаемые коллеги, я хотел бы высказать особое мнение, – со своего места поднялся мой полный тёзка – депутат Колотушко, член фракции «Коммунисты и беспартийные».
Совет подобрался, предчувствуя интересное.
Алексей Николаевич Колотушко не слыл великим молчальником, но и особыми мнениями направо и налево не разбрасывался. Партийно-фракционная принадлежность не мешала ему, как правило, голосовать заодно с правящим большинством. В миру он был директором музыкального театра, из имеющихся в городе самого бедствующего. Отчаянное положение этого очага культуры не мешало Колотушке раскатывать на джипе «Чероки». Машина, впрочем, как я слышал, была приобретена сыном Алексея Николаевича – брокером местной товарно-сырьевой биржи.
– Слушаем тебя, Алексей Николаевич, – молвил спикер.
– Я внимательно изучил список журналистов, которые желают получить аккредитацию, – зычно начал депутат. – И я был очень удивлён, увидев там фамилию Собакина из «Современной газеты». Я очень хорошо, к несчастью, знаю этого человека. Докладываю вам: это горький пьяница и антисоциальный элемент. Его выгоняли отовсюду, где он только пытался работать. Он ярый скандалист и профессиональный собиратель самых грязных сплетен. Такие, как Собакин, не могут объективно освещать деятельность нашего парламента!
Когда Колотушко, наконец, завершил свой гневный спич, в зале царило тихое веселье. Хрюшников посмотрел на Тарарыкину.
