и приготовления к свадьбе донны Лукреции приобретали все более грандиозные масштабы. На городских площадях устраивались зрелища, скачки, живые картины, выступали клоуны и актеры, поэты прославляли добродетели донны Лукреции и дона Альфонсо, а также их дома. Воздух сотрясали безжалостные канонады со стен замка Сант-Анджело.
Святого Отца, очень любившего ходить под парусом, никак нельзя было отговорить от речной прогулки в Остию, несмотря на предостережения его личного астролога и замечание герцога Валентино, что дождь, похоже, зарядил надолго. Из сопровождавших нас музыкантов двое певцов подхватили простуду, пришлось их заменить, а тот, кто играл на мандолине, поскользнулся на мокрой палубе папской баржи, свалился за борт и утонул. Малыша Родриго укачало, и мадонна не отходила от него ни на шаг, опасаясь, что он к тому же простудился.
Каждый вечер, после долгих пышных трапез с театральными и музыкальными интерлюдиями, его неутомимое Блаженство приказывал дамам танцевать, и мы танцевали до кровавых мозолей, пока музыканты не начинали клевать носами над своими инструментами. Тогда он отправлял всех нас на улицу, любоваться с Бельведера или крепостного вала Сант-Анджело фейерверком, и только потом отпускал на покой, ослепших и промерзших до костей. В душе я была благодарна, что взгляд Папы Римского никогда не выражал при виде меня ничего, кроме обычного расположения. Даже не представляю, где находили силы дамы донны Лукреции сопротивляться, а затем милостиво уступать его заигрываниям. Наверное, большую роль тут играло то, как преуспело семейство Фарнезе благодаря Джулии, да и сама донна Лукреция служила им примером – незаконнорожденная дочь испанского выскочки и трактирщицы собиралась теперь замуж за представителя дома д’Эсте.
Сегодня вечером герцог Валентино давал прием в своих личных покоях в честь сестры. По крайней мере, как заметила Анджела, получив приглашение, нас хоть покормят хорошо. В отличие от своего отца герцог славился любовью к изысканным яствам и вину. И мы были польщены приглашением; не всем дамам донны Лукреции оказали подобную честь, так как предстоял прием для избранных, не более пятидесяти гостей.
– Не знаю, как ты можешь думать об угощении с такой вонючей маской на лице.
Лично мне эта смесь крови и сыра была вдвойне неприятна; видимо, обоняние и вкус медленнее привыкали к христианству.
– Не будь такой серьезной, Доната. И не заставляй меня разговаривать, а то маска лопается вокруг рта.
Мы полежали немного в тишине, нарушаемой лишь тихим шипением тающих свечек и, один раз, звоном разбитой посуды и сердитыми голосами из дворцовой кухни, располагавшейся неподалеку. Внезапно Анджела сказала:
– Доната. Такое высокопарное имя, такое… благочестивое. Тебе нужно прозвище.
– Разве Анджела не благочестивое имя?
– Нет. С ангелами все просто – даешь подарки, получаешь, благодаришь… Кроме того, Люцифер был ангелом. У ангелов на все своя точка зрения.
– И как
