не любил вспоминать этот эпизод своей биографии. Один пленный красноармеец, явно из комиссаров, заметил, как военврач заботился о финских раненых, и выкрикнул:
– Врагов спасаешь, сволочь!
Этого пленного уволокли в кусты, затем раздались выстрелы, Шпильковский это не совсем ясно помнил, вернее, он совсем не хотел это помнить. Да, и кроме того, помогая финским солдатам, он в первую очередь спасал свою жизнь. Когда его вели под дулом автомата, он затылком чувствовал холодное дыхание смерти. Тогда ему было очень страшно. Он видел много чужих смертей, спокойно мог заходить в секционный зал морга – ведь он же врач, и причем неплохой, некогда он даже преподавал анатомию в университете… Но когда идешь под прицелом автомата и представляешь, что сейчас в любой момент в твое тело войдет пуля, становится невыносимо жутко. Финские раненые, сами того не подозревая, психологически помогли Шпильковскому – его руки привычно делали свое дело, и эта работа всецело поглотила его. Затем Альберта Валерьяновича этапировали в глубь Финляндии и переправили на Аландские острова.
Позже к этой странной двойке – крепкому и задиристому капитану тральщика Брониславу Вернидубу и мягкому, интеллигентному, но физически слабому фельдшеру – присоединился старший лейтенант Никанор Капитонов. Он командовал взводом саперов. Их группа по заданию отправилась на разминирование минного поля. Так называемые «кукушки» – снайперы на деревьях – поджидали тех, кто отважится сделать проход войскам среди мин и заграждений, и основательно «проредили» взвод Капитонова. А оставшихся финские солдаты в белых маскхалатах, на лыжах, окружили.
– Хотел сам на мины броситься, – рассказывал Капитонов, – сами взорвемся и белофиннов на воздух пустим. Ведь сапер тоже летает… Один раз в своей жизни, – грубо шутил он. – Вообще-то саперов финны уважают. Ведь после войны кто будет разминировать все их леса? Конечно же, саперы. Так что мы можем им еще очень пригодиться. И своим я пригожусь. Саперы – это стальные нервы и холодная голова. Я по такому принципу и ребят себе подбирал. Они в мине, учебной, конечно же, ковыряются, а я им на ухо – «бабах»! Вот если руки не дернулись – молодец, годится. А что, всякое ведь может быть. Кто-то рядом ошибется – полетать соберется, так что же? Если дрогнешь, тоже взлетишь.
Никанор был прямолинеен, честен и вынослив.
Четвертым к этой компании присоединился младший лейтенант Данила Кривошапкин. Он был заместителем командира в разведгруппе. Сам старался попасть именно в войсковую разведку, чтобы воевать было интересно. Он не любил рутину – рыть, копать, тягать, таскать, а разведчик – это совсем другое дело. Надо уметь взять «языка», надо хорошо ориентироваться на местности. Кривошапкин был молод, горяч и нагловат. Как-то по секрету признался Альберту Валерьяновичу, что знает финский язык, потому что его папа – в прошлом судовой механик из Гельсингфорса, теперешнего Хельсинки. Поэтому именно в разведку
