фруктами. В ванной комнате имелась глубокая ванна на ножках в виде львиных лап и ослепительно-белая раковина на пьедестале. Три огромных пушистых полотенца, два куска мыла и довольно оригинальные маленькие бутылочки с шампунем, кремом для тела и гелем для душа.
На стенах номера висели не скучные штампованные плакаты, а оригинальные рисунки и фотографии – как указано к прикрепленной к столу памятке, произведения местных художников, которые можно приобрести в художественном салоне на Саут-Мейн.
Номер выглядел по-домашнему, и к услугам постояльцев был высокоскоростной Интернет. Куин подумала, что для следующих поездок – она планировала вернуться в апреле и июне – нужно забронировать этот же номер. Сейчас она рассчитывала прожить здесь неделю.
В первый день удалось сделать довольно много, хоть это и был день приезда. Она познакомилась с двумя из трех главных действующих лиц. Договорилась о походе к Языческому камню. Почувствовала атмосферу города – по крайней мере, получила первое впечатление. И лично столкнулась с проявлением неизвестной (пока) силы.
А еще составила набросок статьи о боулинге, которая пригодится ее друзьям в «Детур».
Неплохо, особенно с учетом сытного ужина в гостинице, состоявшего из салата и жареного цыпленка, а также того, что удалось побороть искушение и отказаться от целой пиццы, ограничившись половиной ломтика. А еще она сбила десять кеглей одним ударом.
А в личном плане, подумала Куин, выключая ноутбук перед тем, как лечь спать, она не поддалась искушению поцеловать этого чертовски привлекательного Калеба Хоукинса. К сожалению.
То есть она осталась высокопрофессиональной и неудовлетворенной.
Переодевшись во фланелевые штаны и футболку, Куин заставила себя выполнить пятнадцатиминутный (ладно, десятиминутный) комплекс упражнений пилатеса, затем посвятила пятнадцать минут йоге и забралась под сказочное пуховое одеяло, устроившись на пирамиде мягких подушек.
Потом взяла с прикроватной тумбочки книгу и читала, пока не начали закрываться глаза.
В полночь Куин сунула в роман закладку, выключила лампу и уютно устроилась в своем гнездышке.
Как всегда, заснула она мгновенно.
Куин ничего не имела против снов. Ей всегда нравился нереальный, праздничный мир сновидений. Она воспринимала сны как увлекательное приключение, не требующее физических усилий. Поэтому, когда она увидела себя, стоящей на извилистой тропинке в густом лесу, в окружении посеребренных лунным светом листьев и стелющегося по земле тумана, на периферии ее сознания мелькнула мысль: «Ура! Начинается».
Ей показалось, что она слышит хриплый, отчаянный шепот, но слова были неразличимы.
Она брела по озерцам тумана, и воздух казался мягким, словно шелк. Голоса не стихали, притягивая ее. Казалось, пронизанная лунным светом ночь повторяет одно-единственное слово, и это слово – «бестиа»[11].
Куин снова и снова слышала его, пробираясь по извилистой
Зверь (лат.).
