лавок. Ну и помимо вполне определенных слабительных действий оказалось, здесь ещё и бреют детей, которые с утра уже будут на операции.
В комнате уже была мамочка, лет тридцати, но миниатюрная, словно девочка, и с ней дочка лет трёх с длиннющими – судя по полу – волосами. Ребенок сидел на высоком стуле, болтал ножками и подпевал Маше из мультика, не обращая внимания на манипуляции и не желая облегчать матери задачу – добрить ее голову до идеально гладкого состояния обычной безопасной бритвой. Рядом лежали небрежно отброшенные ножницы, которыми видимо отрезали основную длину, электрическая бритва, чтобы короткие волосы превратились в мальчишеский ёжик. Саша встретилась с девушкой глазами и вздрогнула: такого отчаяния, беспросветного горя, затравленности и вечно отпечатавшегося испуга, она не видела так близко. Она поскорее отвела взгляд, села на кушетку и сняла шапочку с _____, чтобы медбрат смог выбрить нужную часть.
После инструктажа про кормление до общего наркоза, напоминании о времени – нужно быть в 7: 30 на посту медсестры – Саша с радостью вернулась в свою палату. Ее трясло от холода и одновременно она была так возбуждена, что не могла усидеть на одном месте. Заусенцы были уже отодраны до крови, ногти обкусаны, но она с неистовством вгрызлась в собственное мясо, желая – осознанно или нет – сделать себе больно, съесть себя и ментально и физически.
К утру, однако, это все прошло. Саша, хоть и поспала часа два – а может именно это и помогло – но уже не боялась. Будь, что будет, думала она пустой головой, которая работала уже на автомате. Откусив 2 раза от печенья, она оделась, и в 7:20 как штык, сидела на диване у поста. Странное спокойствие удивляло и даже холодило ее. Неизвестность, страх и ожидание внедрились в нее, став почти частью личности. Медсестра с папкой документов подошла к Саше, кивнула, мол, поднимайся, и повела в другой корпус через длинные коридоры, грузовые больничные лифты для персонала и лестницы. В небольшой – метров тридцать – комнатке на диванах расположились мамы с детьми разного возраста – кто-то читал книгу, кто-то просто вцепился в ребенка и смотрел в одну точку, несколько девушек перешептывались о своем.
Ожидание. И хоть тихо не было – нельзя было находится в больнице, в одном помещении с мамочками, у которых болит душа и не услышать новые истории – но Саша будто улетела мыслями на другую планету и слышала лишь гул: ааа… уу…еее.. ааа. В 11 утра Сашу, которая уже не чувствовала боли, так долго у нее крутило живот – нервы ушли прямо туда – наконец, позвал врач-анестезиолог. Он провел в соседнюю комнатку, дал время прочитать документы, подписать, а сам пока раздел и осмотрел ____.
– Операция не сложная, не переживайте – сказал анестезиолог, стараясь поддержать молодую мамочку, то ли потому, что Саша слишком жалко выглядела, то ли потому, что у него была такая работа. – До вас утром двум шунты уже поставили, а после вас операция на 6 часов будет, так что задерживаться долго не будем. Идите в палату, медсестра вас позовет, когда Павел Олегович закончит.
Саша
