скрывая восторг, нажала на иконку файла и бесилась, что потребовалось целых три секунды, чтобы загрузить официальный документ. Глаза забегали по строчкам, выискивая сумму компенсации:
“Уважаемая…настоящим письмом уведомляем вас о продолжении разбирательства по вашему делу…есть основания признать ДТП от … не страховым случаем…”.
Телефон чуть не выпал из Сашиных рук. Она чуть не закричала в голос. Они хотят нагреть ее на миллион рублей. Миллион долбанных рублей за машину, на которые она собиралась жить ближайший год, пока не придумает как вернуться в рабочий строй, как зарабатывать деньги дальше.
Она беспомощно открыла два банковских приложения, чтобы посмотреть сколько у нее осталось денег, хотя и так все прекрасно знала. Она израсходовала все свои запасы на жизнь, массажи и частных специалистов для ____. За последние 3 месяца от почти полумиллиона (478965) рублей осталась ничтожная часть. На вкладе несчастная сотка тысяч рублей, 5967 на одной карте, 8340 на другой. Кредитная пока была нетронута, Саша ее хранила как зеницу ока на черный день, там обещанный лимит 200 000р. Не проживет и полугода, да какое там, и больше трех месяцев, даже если затянет поясок. Куда его уже затягивать то? Если только на шее.
Скоро они останутся совсем без денег и что она будет делать? Пойдет на работу? А куда ___? Сдаст комнату в своей квартире? Ни за что в жизни! Скорее станет ночной бабочкой в стриптиз клубе, в истерическом приступе хохота изошла Саша. Она все равно спит с кем попало, нужно и зарабатывать на этом, продолжала смеяться она. А потом осеклась. Потому что мысль не показалась ей очень уж глупой.
Как назло, именно в тот день, когда ей было так плохо, ____ явно не хотел придерживаться распорядка. Вечером он несколько раз кряхтел, переживая небольшие приступы – вот это да, Саша уже насколько спокойно называла пять приступов за день нормой, что можно было подивиться ее холодности – плохо ел, и долго не укладывался спать. Она еле сдерживала себя, чтобы не раздражаться на беспомощное, зависимое от нее существо, но получалось плохо.
Саша накрасилась ярче, чем обычно, чтобы перекрыть круги под глазами и нарисовать себе новую душу и, как только крепко уснул ребенок, вылетела на волю.
“Бабочка, ага”. Кукушка?
Сегодня нужно было что-то серьезнее коктейлей, чтобы ее расслабить. Бедность, как у тысяч матерей одиночек, да еще с нездоровыми детьми, почти стояла у нее на пороге. Где-то в глубине души Саша понимала, что это желание саморазрушения никогда не было в ней таким сильным, как сейчас. Оно нарастало с темнотой, атмосферой, отчаянием. Саморазрушение не изнутри, а снаружи, напоказ. Может, все-таки, вернуться домой, переждать душевную бурю там?
Нет.
Умирать надо с песней. Красиво, ярко, горько. Виски? Подойдет! Танцы? Да сколько угодно. Улыбки красивых мужчин? Да, пожалуйста. Еще виски? Бармен, наливай!
“Наливай, бармен, наливай. Я выпью за вас всех! За вас, прекрасные девчонки, тупые шлюшки, с лайтовой
