мегарян отпустили. Но они в Мегары не вернулись. Многие остались жить в Аттике, и не раз они и их потомки мужественно сражались на стороне афинян. Впоследствии кое-кто за особые заслуги получил гражданство. Часть отпущенных пленников ушла неизвестно куда, некоторые посрамлённые покончили с собой. И только с десяток человек рискнули вернуться домой, но лучше бы они не возвращались. У дорийцев – побывавший в плену равнозначен предателю. А если ещё учесть потерю Саламина, да при таких позорных обстоятельствах, как в этот раз, то ждать чего-то хорошего пленникам, вернувшимся в Мегары, не приходилось. Все они спустя некоторое время умерли позорной смертью.
Месяца через два после этой знаменательной победы все успокоились; всенародное ликование прошло, и начались трудные будни афинской жизни.
Но Солона в Афинах уже не было. Слава о нём и его победе ещё гремела по всей Элладе, а он, не извлёкши из неё никаких выгод для себя, сдав полномочия главнокомандующего, загрузил корабль оливковым маслом и отправился в путь – заниматься своим обычным купеческим делом – торговлей. Корабль был для него вторым домом, а возможно и первым, где он чувствовал себя уютно, уверенно, радостно и счастливо. И Солон не хотел лишать себя этого удовольствия. Он продолжал торговать, набираться житейского опыта, мудрости и познавать мир. Что может быть важнее радости познания? – спрашивал себя Солон. И ответ для него был очевидным – ничего. Во всяком случае, пока. А далее жизнь покажет, чем ему надлежит заниматься.
Глава II
Садись на середину корабля
1
Солон уже двадцать лет занимался торговлей, был известным купцом, причём купцом весьма преуспевающим. Хотя и родился он в благородной семье Медонтидов, своими корнями уходящей к последнему афинскому царю Кодру и первому избранному архонту Медонту, богатого наследства будущий законодатель не получил. Его отец Эксекестид истратил большую часть семейного состояния на строительство храмов, военные приготовления, помощь друзьям и иные благотворительные дела. Впрочем, и того богатства, что досталось молодому эвпатриду по наследству, вполне хватило бы для нормальной жизни, которую ведут большинство уважаемых афинских граждан. Но не таков был Солон, чтобы довольствоваться малым. Он решил лично умножить собственное состояние, хотя богатство вовсе не являлось для него самоцелью. В богатстве он словно бы утверждал свою индивидуальность и способность на что-то значимое, заметное. К тому же, материальное изобилие позволяло быть независимым и вести достойный и относительно свободный образ жизни.
По представлениям сына Эксекестида, человек устроивший достаток своими собственными руками и умом, возвышался в глазах окружающих. Никто из здравых разумом и телом не должен быть иждивенцем, ждать подобно слепцу подаяния или счастливого случая, но обязан настойчиво, целеустремлённо, а главное самостоятельно строить своё благополучие. «Трудись – и будешь иметь всё необходимое», – таков
