свою ненужность. Это заставляло их сильнее дорожить друг другом и держаться вместе. В школе они беспощадно дрались с обидчиками: любая бестактность оборачивалась для злых шутников синяками. Когда сестрам исполнилось десять лет, Катерина вновь попыталась родить, чтобы исправить свой, как она считала, промах. Врачи отговаривали ее из-за болезни почек, но она настояла на своём и пошла на риск. Не проходило дня, чтобы Катя не читала заговоры, не молилась и не блюла оберегающие обряды. Она помнила, как бабушка делала это для других женщин. «У меня нет дара, но вдруг хоть что-то поможет!» – верила она. Но на позднем сроке случился выкидыш, едва не стоивший карелке жизни. Невыношенный младенец оказался мальчиком. С того дня
Кирилл открыто невзлюбил дочерей, грубо кричал на них, а чаще не замечал вовсе. Для ведения хозяйства он нанял домработницу, пожилую и молчаливую, всегда одетую в черные балахоны женщину. Она кормила детей, убирала в их комнате и не встревала в семейные отношения. Порой Аннушка пыталась спросить у нее совета, но та избегала разговоров.
Катерине трудно было ходить и она лежала в кровати, широкой, с высоким светлым изголовьем. Когда становилось совсем тоскливо, она вспоминала карельские руны. Её пение походило на завыванье раненого зверя:
«Мой сынок уже скончался, он погиб уже, бедняжка, в темных водах Туонелы*. Кто исчез, не станет мужем. Кто погиб, тот жить не будет. Уж сиги глаза пожрали, уж объели плечи щуки. И уже распалась кожа, и пропало море крови. Слёзы матери несчастной не помогут здесь, как в сказке.»
На поправку Катиного здоровья ушло больше года. Вернувшись из школы, Аня садилась рядом с ней на постель и, страшась ее неподвижного, устремленного в одну точку взгляда, тоже запевала руны:
«Старый, верный Вяйнемёйнен, вековечный прорицатель, все несчастья прогоняет, исцеляет все болезни».
Анисья не участвовала в этих плачах. Однажды, не выдержав тягостной атмосферы, она решительно вошла в комнату и подсела к Анюте, обняв ее за плечи:
«Кто погиб, тот жить не будет! Ну а ты, млада девчонка, утирай скорее слезы! Пой со мной, моя сестрица! Давай – про алые паруса!»
И затянула:
«У синего моря, где бушуют бураны, жила девчонка с именем странным – Анчууутка!»
Аннушка удивленно взглянула на сестру и, улыбаясь, подхватила:
«Часто бывала она на просторе, в мечтах уплывала в открытое море! – Анчууутка!»
Вскоре жизнерадостным колокольчиком зазвенел звонкий девичий смех.
В краткие мгновения, когда безудержно смеются девчонки, разлетаются в стороны черные тучи. К этому гимну жизни, к ощущению небесной чистоты и крылатой юности не липнет мрак. Их девственное веселье не убить лишениям и горестям. Поколения девиц на всех континентах сменяют друг друга, передавая в будущее свой неподдельно-волшебный смех. Однажды его отбирают женские тяготы, но другие юные девушки подхватывают знамя природной радости, и несут его дальше, сквозь время.
«И
