Например, его и арифметику. Или его и вышивание. Или вдруг… как кусаться и царапаться…
Последнюю фразу Джен произнес даже несколько взволнованно.
– Тогда она станет довольно бесполезной, – добавил он, потирая подбородок.
Девушка слышала их разговоры будто издалека, все ее внимание было поглощено подарком.
– Чего же, интересно, выпила твоя сестра перед тем, как забыть, как готовить?
– Несколько бочек эля так точно. Хотя нет, это было перед тем, как она забыла про собственные уши.
– Зачем же про них помнить? – удивленно спросил Марко.
– Приходится, когда у тебя есть еще и кошачьи, – любезно пояснил брат. – Девчонка забыла спрятать ушки, чем до смерти перепугала посетителей трактира. Собственно, после этого ее и пытались сжечь.
Лина-Лин не реагировала. Закончив созерцание, она крепко сжала зелье в ладони.
– Спасибо, Одуванчик, – тихо, слегка охрипшим голосом поблагодарила она.
А потом разжала кулак и медленно развела пальцы.
Бутылек упал на камень, и кусочки толстого стекла разлетелись в разные стороны. Жидкость потекла по твердой поверхности в землю.
Одуванчик открыл и закрыл рот, он явно был удивлен. Лапуля ничем не выразил своих эмоций.
– Самое худшее преступление – это убийство любви, – задумчиво протянула Лина-Лин, отряхивая руку.
– Глупая кошка! – искренне возмутился Марко в конце концов. – Сказала бы, что оно тебе не нужно, я бы его продал в Ашере в три раза дороже, чем купил!
– Извини, – пожала она плечами. – Слишком велик был соблазн. Я могла выкрасть его по дороге и выпить.
– Эту женщину не понять, – пожаловался Одуванчик ее брату, ища поддержки.
– Я давно уже и не пытаюсь, – покачал тот головой.
И они тронулись в путь. Джен и Марко обсуждали встречу с Маршалом Лионелем в трактире, но Лина-Лин была сегодня молчалива.
Перед глазами все стояла та яркая магическая жидкость. Может, все же нужно было ее выпить? Эта любовь делала ее слабой.
Она часто вспоминала их недавнюю встречу.
Да, пару дней назад она самым натуральным образом поддалась слабости – разыскала брата для того, чтобы как бы невзначай увидеться с Хранителем.
Он и до этого казался ей богом, а после четырех бокалов вина тем утром, она и вовсе легла на диван в его кабинете и старалась даже не смотреть в ту сторону. Первая встреча за месяц. Столько безудержной лихорадочной радости, и столько невыносимой черной грусти одновременно. Лина-Лин не знала, как ей справится со всем этим.
Впрочем, периодически она открывала один глаз и поглядывала на Данте. Всегда нравилось ей смотреть в его глаза. Они все время меняли цвет. Все оттенки зеленого перетекали один в другой. Часто это был совсем белесый зеленый, будто цвет растворялся в воздухе. А иногда вокруг зрачков разливался чистый изумруд.
После нескольких месяцев
