не бедны и не беспомощны. А там положись во всем на волю Божию. Кто знает, быть может, в будущем они и сами обратятся ко Господу.
– О, как бы я желал этого! – от всей души проговорил Альбин и крепко обнял раба.
Тораний, в свою очередь, заплакал.
– Крепись, мужайся, Альбин! Будем верить и надеяться, что мы с тобой снова увидимся в вечном Небесном Царстве. А теперь прими от меня, недостойного, мое христианское благословение.
Они обнялись и расцеловались. Один – бледный, израненный, приговоренный к казни раб, а другой – юный аристократ римской династии Магнусов – соединились в братском поцелуе. Единая вера в Царство Христово сделало их равными.
– Куда же ты думаешь идти?
– У меня один путь – к Люцию.
– А если его не найдешь?
– Спрошу, где он.
– Слушай, Альбин, что я тебе скажу. Если не найдешь Люция, то иди на Ардейскую дорогу. Там есть дом одного вольного отпущенника Вивидия. Это мой хороший знакомый. Он тоже христианин. Он охотно даст тебе приют, а там наше общество подумает, как тебе устроиться. Но сумеешь ли ты выбраться незаметно?
– Надеюсь.
– А не боишься идти ночью?
– У меня есть ноги, они выручат меня в минуту опасности.
– А тебе не жалко оставить Домициллу?
– Ах, Тораний! – грустно вздохнул Альбин. – Это самый тяжелый вопрос. Если кого мне жаль, то именно Домициллу. Я горячо люблю ее. Но что же делать? Как поступить? Ведь не могу же я ради сестры оставить свой путь и подчиниться родителям? Правда?
– Да, ты прав! Христос должен быть выше всего и выше всех наших земных привязанностей.
– Вот и я так думаю. Однако жаль, что она еще не приняла крещения, но надеюсь, что это совершится. Пусть как-нибудь Маспеция позаботится об этом. Чтобы не огорчать сестру, я даже не хочу говорить ей о своем намерении. Да простит мне Господь мое бегство из дома.
– Да простит нам Господь грехи наши, – тихо проговорил Тораний.
Они еще немного поговорили, затем обнялись и наконец расстались. Юное лицо Альбина было мокрым от слез. Ему было до глубины души жаль верного, преданного раба, на руках которого он вырос и под охраной которого много лет безбоязненно ходил по римским улицам. Теперь он уже больше никогда не увидит Торания: завтра верный раб будет злодейски распят на кресте. От этой мысли Альбин содрогнулся все телом; глубокое человеческое сострадание несчастному рабу навсегда поселилось в его юном сердечке. «О, Боже, дай ему силы! – с верою прошептали его губы. – А мы увидимся с ним там, в вечном Царствии Небесном!»
11
Домицилла горько плакала, склоняясь к плечу брата.
– Альбин, Альбин, что будет с тобой? Ты завтра едешь в Сицилию, а меня отец оставляет здесь.
– Не грусти, дорогая моя! Будем надеяться на Христа, что Он устроит все к лучшему.
– Но я буду скучать по тебе. Почему бы мне не поехать с тобой? Зачем отец хочет разъединить нас?
– Ответ
