мы заняли их места. И на следующий же день мы заразились вшами. Потому что там землянки и окопы, кто там будет где мыться и соблюдать гигиену? Бань не было, ничего не было.
И вот, через три дня мы такие вшивые были! Везде, и по десять-пятнадцать штук. А они такие жирные, белые, упитанные, кусаются и кровь пьют, понимаешь. И что же делать?
Тут нас старшие солдаты стали учить: соберите сушняк. Мы по три-четыре человека собираемся, собираем сушняк, втихаря разжигаем костер, снимаем белье и вытряхиваем в него. И так они, сволочи, горели, прямо со звуком таким лопались там. Как все равно что зерно жаришь. Звук такой же.
И вот, мы целую неделю боролись с этими вшами. Потом нас ночью по тревоге подняли, посадили на машины, на грузовики. Я запомнил, у нас командир бригады был по фамилии Столет. Полковник Столет. Он встречает нас и говорит:
– Здравствуйте, солдаты-столетовцы!
– Здравия желаем, товарищ Столет!
Вот прямо так и отвечали. Мы тогда уже перешли границу Польши и на границе с Чехословакией были. Попал я в другую дивизию, нас расформировали. И я попал на 152-миллиметровую гаубицу. Это уже было где-то в октябре 1944 года. Я там тоже был наводчиком. Расчет десять человек, целое отделение. Орудие было царского производства, короткоствольное, но бьет на восемнадцать километров.
Снаряд весом пятьдесят два килограмма. Одному его не поднять. Его в ствол вдвоем загоняли. И многие думают, что снаряды изготовили, в ящики упаковали, и все. Нет, братцы, снаряд любит чистоту. Надо, чтобы он блестел. Прежде чем его отправить в ствол, с него тщательно снимается смазка. Прямо тряпками с дизельным топливом или керосином. Потом тщательно насухо протирается.
Командир батареи или старшина с платочком ходит, проведет по снаряду: «а это что?» И снова начинают драить. Мы учились, конечно, всему. И вот, когда снаряд вылетает из дула гаубицы, глухой звук… И мы уши затыкали ватой или тряпкой, чтобы не лопнули барабанные перепонки.
Мы уже, конечно, научены были, знали. Первые испытания провели хорошо, уставшие, конечно, были. И мы узнали, что первый выезд навстречу немцам, которые начали контрнаступление, будет через час. Первый бой с немцами, у которых мы пожгли много танков, может штук двадцать, был удивительно коротким. Примерно полчаса.
У немцев были «Тигры», большие, громоздкие. И вот они горели… вот как баня горела, так и он горит. Вот тогда мы увидели, какая сила от снаряда. Когда снаряд попадал в «Тигр», он прямо раскалывался надвое. Броня лопалась. И вот тогда мы поняли, что такое танковый и артиллерийский бой.
За первый бой нам объявили благодарность. Сразу за первый бой ордена и медали не давали. Офицеры некоторые получали, а нам благодарности и похвальные речи. Еще добавку к еде давали. А к наградам представляли только уже после начала нашего контрнаступления.
И вот накануне 12 января 1945 года, генералы и офицеры пошли по окопам и блиндажам. Напишите домой письма, что идете в бой. Может, завтра кого-то из вас убьют или ранят. Сообщите
