говорю:
– Но половину-то я вижу!
– Половину?! Вы же стрелок-радист, должны попадать!
– А я в очках буду.
– Это только немцы в очках. У нас хватает зрячих (смеется).
Я ей говорю:
– Да не хочу я в пехоту!
– Это ваше дело.
Ну, и попал я в пехоту, конечно. Но тогда был приказ Сталина использовать строго по специальности. И я был радистом.
Нас привезли в Москву, и я впервые увидел издалека станцию метро. А внутрь я попасть не мог, потому что отстанешь от эшелона.
Везли нас через разрушенные Великие Луки. Ноль. Пустыня. Один бурьян. Через Ржев – ничего не осталось. И так привезли в Белоруссию, в большие болота под Витебском, и стали готовить к наступлению.
Когда я был в лагере, перед отправкой на передовую, меня встретил один капитан с бородкой, красивый такой. Он меня спросил:
– Кто вы? Откуда?
Я ему говорю:
– Что вы меня спрашиваете? Я же ничего не знаю.
Вижу, а у него на петлицах «химические войска». Я ему рассказал. Он мне говорит:
– Вы удивительно похожи на моего брата, который пропал без вести. Я не знаю, жив ли он. Давайте я вас запрошу в свою химическую часть. Вы были ранены?
– Да. – Я ему рассказал.
– Да что вы! Мало того, что у вас всех родственников расстреляли немцы…
А я получил бумажку, что ваши родители и все население было уничтожено.
И я подумал, а я уже сдружился с теми, с кем ехал. Это очень важно на фронте. Все ребята моложе меня, хорошие. И я говорю капитану:
– Нет, не пойду.
– Ну как же так?!
– Не пойду.
И я приехал в эти землянки на болоте. И 22 июня 1944 года началось наступление, которое теперь называют операцией «Багратион». Наш стрелковый корпус генерала Васильева, Героя Советского Союза, я как радист, у меня радиостанция за плечами восемь килограммов. Мой напарник аккумулятор восьмикилограммовый несет. Мы связаны с ним кабелем и проволокой, чтобы кабель не натянулся. И ведем связь.
Это впервые радисты стали работать. Начальник связи корпуса был категорически против. Он считал, что это ненадежно, немцы засекают.
Мы удачно пошли в наступление, а телефон тянуть не успевают. Перешли на радио. А начальник радиокорпуса, инженер высшей квалификации майор Брук, все поставил, и мы наступали до самого моря. Я работал этим радистом.
И когда мы вышли к морю, то отрезали немцев в Прибалтике. И мы до последнего не понимали, почему немцы оттуда не уходят. Наши уже к Берлину подходили. Бои были очень жестокие, кровавые. Я был еще раз ранен. Моя напарница-радистка была убита, ей череп снесло. Командир нашего взвода был убит.
Один радист был ранен. Его очередь дежурить. Ему перевязали голову. Он сидел на траве и работал. Мимо него ехал генерал, увидел его, послал к нему шофера. Тот его записал и ему пришел орден Славы. За то, что, будучи ранен, не покинул поле
