поднимать Олега.
– Ты подожди меня в кафе, – попросил он и медленно, ковыляя, побрел к выходу с катка.
Маша с жалостью смотрела ему вслед, понимая, что ничем помочь не может. Попыталась встать.
– Твой парень уронил. – Обдав ледяной крошкой, около нее затормозил мальчишка.
Сначала она вспыхнула от словосочетания «твой парень» – было чертовски приятно, потом только поняла, что ей отдают мобильный Олега. Сразу вспомнила, как черная коробочка отлетела в сторону.
– Спасибо, – пробормотала смущенно, потому что незнакомец еще и помог подняться.
Нет, все-таки жизнь штука хорошая. И мир – добр и честен. И вообще – все было прекрасно.
В первую секунду она не поняла, что это издает такой странный звук. Даже испугалась – прямо в руке у нее что-то пыталось взорваться.
Трам-пам-пам – повторилась музыка.
Повальная мобилизация! Сотовый Олега. Усмехнулась, вспоминая, как эта музыка постоянно прерывала их разговоры, как вклинивалась в его рассказы, как отвлекала от кино.
«Какая назойливая мама», – подумала Маша.
Она не собиралась читать чужие сообщения. Просто разжала кулак и глянула на требовательно гудящий телефон.
Это была не мама.
Некто, спрятавшийся под ником «Котенок», спрашивал «Когда ты?..» Чтобы прочитать сообщение дальше, надо было снимать блокировку клавиш и открывать папку «Входящие». Ничего этого делать она не стала.
Экран медленно гас, словно телефон вдруг понял, что сообщение доставлено не по адресу, что читающий его сейчас человек – ошибочный адресат.
Сразу в голову полезло слишком много мыслей. Что может спрашивать Котенок? Когда ты придешь? Когда ты принесешь мне собрание сочинений Льва Николаевича Толстого? Когда ты – что? Давно они знакомы? Котенок… Понятно, что приятеля он так не назовет. Значит, девушка. Он Машу никогда так не звал. Он вообще никогда не называл ее уменьшительно-ласкательными именами. Маша. Пару раз – Машенька. Один раз – любимая, малыш. Значит, Котенок появился недавно? Или давно? Эсэмэски сыпались с первого дня знакомства. Котенок уже был. Он уже спрашивал: «Когда ты?..», и Олег ему отвечал, что как только уйдет от Маши. И шел. А когда говорил, что занят, был с ней? «Ребенка надо сводить в зоопарк!» А потом примчался на вечеринку, чтобы смотреть ей в глаза и врать. Врать постоянно!
Сквозь строй бесконечных вопросов стало пробиваться главное – а вот теперь действительно все кончилось. Навсегда. Навсегда… И никогда-никогда не вернется. Абсолютная вера в человека, в его слова, что он ее любит и не обманет, рушилась. В то, что он только ее, больше ничей – этого не было.
– Ну вот, я жив! – ворвался в кафе уже снявший коньки Олег.
Маша улыбнулась. Она не очень понимала, что происходит, но в памяти еще крепко держалось убеждение, что Олег хороший, поэтому надо улыбаться. Чтобы он улыбнулся в ответ.
– Что с тобой?
Уголки
