розовый бант на голове согласно трепыхнулся.
– Значит, я женюсь на тебе, и ты тоже станешь царевной.
– Тогда я точно тебя спасу! – я вздернула нос и сжала кулачки, подтверждая решительность своих намерений. – Вот только… ты научишь меня бросать камушки?
Грустный царевич улыбнулся.
Мне, смущенно теребящей бант, ужасно захотелось улыбнуться в ответ…
***
Осенью того же года в стольном Софийском граде вспыхнул мятеж. Люди устали терпеть самодурство бестолкового царя и жаждали уже не перемен, а крови. Цесаревич Мирослав, по счастливому стечению обстоятельств, оказался в Южном, куда не успела докатится волна народного недовольства. Суровые вояки, непрерывно имеющие дело с басурманами, благоволили цесаревичу. Гвардейский подпоручик Луговской, наш батюшка то бишь, одним из первых поддержал наследника престола. Цесаревич лично возглавил войско, навел относительный порядок с стольном граде и с тех пор фактически правил государством, позволяя царю-батюшке тихо транжирить казну в свое удовольствие. А про младшего все как-то забыли. Никто не знал, как он выжил, что испытал, когда понял, что до брата ему не добраться, а царю глубоко без разницы, что будет с сыном.
Я несколько раз видела царевича возмужавшим. Он возвратился после долгой учебы в заморском Университете, лишь для того, чтобы потрясти царский двор безумными выходками и ледяным презрением ко всему, что раньше было ему дорого.
Минуло восемь лет. Я повзрослела, поняла, что не вижу в холеном, безжизненном лице ни одной черточки того Царевича, что до сих пор сидит на бортике фонтана где-то в глубине моей памяти. Того Царевича, которого я обещала спасти.
Временами, я мечтала, как мальчишка с длинной темной челкой оказывается каким-то другим царевичем и…
…и, возвращаясь с небес, приходилось признавать: запас царевичей в мире жестко ограничен. Наше Царство располагает лишь пятью, трое из которых годятся мне в дедушки.
Приходилось признавать очевидное: грустный юноша превратился в царевича Елисея, франта, мота и пьяницу, спасать которого, даже подвернись мне такая возможность, я бы не стала.
Глава 2
«…Прадед теперешнего царя был Реформатор. Очень уж любил он все заморское да диковинное: сватался к королевне какой-то дивной страны, презрел мнение бояр своих многомудрых и все-таки женился. И не стало с того момента в царстве покоя. Новой царице все было на чужой земле не мило: и оранжереи нет, и фонтанов, и про ассамблею никто слыхом не слыхивал. Нечего делать, начал тогда царь супруге угождать: и ассамблею завел, и бояр верных дворянством обозвал, и бороды стричь велел, как будто мало было им позора. А еще корабли начал строить, большие и легкие, не хуже заморских. Сын его деяния славные отца продолжил, кого уговорил, кого заставил, и началась в царстве мода на заморский "политес". Что такое «мода», тогда тоже не знали, но выучили. Теперешний же царь-батюшка к кораблям, да учениям интересу особого не имел, зато празднества любил и проводил их с истинно заморским размахом…»
