если бы я сидела дома и смотрела кино с таким сюжетом, подумала бы, что умирать от пули красивого парня даже приятно. Но это моя жизнь, а не кино. И умирать не хочется ни при каких условиях и обстоятельствах.
Хотя, возможно, из всех вариантов смерти это красивая финальная точка.
Вот до чего докатился современный мир: раньше симпатичные рыцари спасали девушек от драконов, теперь – лишают жизни по требованию драконов.
То ли от скуки, то ли забыв о страхе, я решаюсь спросить:
– Меня убьют?
Нет ответа. Он даже глаз не отрывает от книги, но я внимательно слежу за ним и вижу, что читать он перестал – глаза уже не бегают от строчки к строчке, а замерли на одном месте.
– Когда? – спрашиваю снова, хотя надежды получить ответ уже нет.
Вероятно, он просто выполняет приказ. И сейчас этот приказ – охранять.
От кого? Если ночью я не сбежала, то уж теперь, с больной ногой – тем более.
Я больше не говорю ни слова, и парень вновь погружается в чтение.
Прислонившись к шершавой стене сарая и запрокинув голову, я закрываю глаза и считаю овец. Вот бы уснуть.
На какое-то время мне даже удаётся выпасть из реальности, а потом опять звучит гонг – у арвенцев обед.
Переводчик уходит, потом возвращается. Он несёт железную плошку и кусок хлеба в одной руке и алюминиевую кружку – в другой.
Молча ставит передо мной и садится за чтение. Снова.
Я смотрю на всё это и не прикасаюсь. Какая-то липкая каша в тарелке – похожа на переваренную овсянку. В кружке вода. Вряд ли кипячёная. Наверное, из озера. Уважение внушает лишь кусок хлеба, и я с удовольствием набросилась бы на него, но не могу. Гордость сильнее голода.
Через минуту парень отрывается от книги, долго смотрит на меня и произносит:
– Ешь. Не отравленное.
Я смотрю на него, потом на тарелку – всё это с видом презрения.
Нет, не буду. Лучше умру.
– Нельзя заранее смиряться. Нужно хоть что-то делать, – неожиданно произносит он, и я смотрю на него полным удивления взглядом.
Он, кажется, тут же понимает, что сказал лишнего, и вновь утыкается в книжку.
А я, подумав, всё же решаюсь попробовать пищу, которая не внушает доверия и не возбуждает аппетит. Но есть что-то надо. В желудке уже больше суток ничего нет.
Каша на вкус противная. Хоть бы соли добавили. Но всё-таки это еда, и я глотаю, не жуя.
На «десерт» у меня хлеб с водой – и я смакую с большим удовольствием, стараясь растянуть это мгновение.
Несмотря на то, что еда почти безвкусная, желудок насыщается. И тут же хочется в туалет. Интересно, он знает такое русское слово?
Пересиливая себя, произношу:
– Мне надо в туалет.
Он смотрит на меня,
