и он представится, но он молчит.
Больше мы не произносим ни слова.
А через час его сменяет другой парень. Я лишь спохватываюсь напоследок:
– А если я захочу в туалет, как ему объяснить?
Подумав несколько мгновений, он говорит:
– Сделаешь так, – и ударил ребром одной ладони по другой. Потом на арвенском объяснил тому парню, что это значит. Тот кивнул и занял своё место. Тоже с книгой. Какие они тут все умные и образованные!
Желудок наполнился едой и успокоился. Рана уже не саднит, и мне удаётся уснуть. К ночи снова становится голодно, но больше еды мне не приносят, приходится довольствоваться тем, что есть. Я без сил засыпаю снова и думаю напоследок о том, что уснуть и не проснуться – всё-таки лучший вариант из возможных.
Глава 6
Я просыпаюсь от холода. Вокруг темно и почти ни звука.
Дёргаюсь, чтобы сменить положение тела, и парень рядом, который тоже спит рядом, но на расстоянии (наверное, чтобы я не убила его ненароком), тут же открывает глаза и включает фонарь.
Я вижу, что это опять переводчик.
Обхватываю себя руками и отворачиваюсь от него.
Через мгновение слышу шаги – они удаляются.
Ушёл?
Но спустя минуту или две он возвращается и набрасывает мне на плечи пальто. Может быть, стоило проявить гордость и скинуть то, что принадлежит арвенцам, но было уже не до глупых принципов.
Я просовываю руки в рукава, запахиваюсь поплотнее, подтягивая к груди ноги и укрывая их тоже, а пальцы прячу в карманы и что-то нащупываю в одном из них.
Пару секунд мне нужно на то, чтобы определить предмет и извлечь его наружу.
Это хлеб. Целых два куска.
Я смотрю на парня с непониманием.
– Это тебе. Ешь, – произносит он так, словно его это ничуть не касается, и отворачивается. Сам боится своей доброты?
Упрашивать меня дважды не стоит. Ещё бы попить, но совсем уж наглеть я не решаюсь.
– Зачем меня охраняют? Вчера никого не оставляли, – задаю мучающий меня вопрос, не особенно рассчитывая на ответ.
Но он раздаётся:
– Чтобы ты не умерла.
А затем гаснет свет – переводчик выключил фонарь.
Ах, вот оно что. Значит, я им нужна живая? Вдруг рана воспалится или обморок приключится.
Но зачем?
Знаю, что это мне не расскажут, поэтому больше ничего не спрашиваю и, согревшись, на удивление быстро засыпаю.
Утром никого рядом нет. Позади сарая раздаются весёлые голоса, звучит чужой язык. Выстрелов третий день не слышно. Интересно, сколько будет длиться такая война и в чём её суть? Или это только на нашем фронте затишье, а в других местах идёт бой? Сан Саныч ведь так говорил.
Новостей нет никаких, и, возможно, я просто в неведении, а столицу давно захватили. Но тогда мы не сидели бы тут. С нами быстро расправятся, свернут
