маркирует тебя глупостью.
Но я объясню.
Мы подходим к столику, за которым сидит смутно знакомая компания. Она подталкивает меня к креслу, сама садится немного боком на подлокотник. Ее тело изгибается в суперхиазме.
– Как ты знаешь, публичная личность или публичный интеллектуал, как принято называть это явление в западном обществе, производит себя. – Она говорит негромко, немного наклонившись к моему уху, но акустика устроена так, что ее слышат все за столом, кто хочет слушать. – Точнее, он производит контент, который маркирует его как публичного интеллектуала. Интеллект, как ты помнишь, – это не свойство, интеллект – это стратегия. Как и хороший вкус, кстати. Это тоже стратегия.
Это производство и распространение контента, который маркирует интеллектуала, должно принести ему символический капитал, который он позже конвертирует непосредственно в деньги – гонорары от книг, статей и выступлений или в престижную, хорошо оплачиваемую академическую должность.
Согласен?
Не перебивай.
Как ты знаешь, производство контента – это масштабируемая экономическая деятельность. Это поле, где можно выиграть крупную сумму денег, если знать, где и когда ставить.
Я где-то читала объяснение, почему Дюшан был сверхуспешным художником, поп-звездой своего времени. Его «Обнаженную, спускающуюся с лестницы» купили на хайпе даже не видя. Какой-то техасский нефтяной магнат прислал телеграмму, что покупает за любые деньги. И так было со всем, чем Дюшан занимался: живопись, редимейды, что там еще – манифесты и высказывания. В той книге было объяснение – он был вторым или третьим поколением в семье парижских художников и интеллектуалов. Он знал, как функционирует поле, как работает интеллектуальное пространство, как на нем создаются символические состояния и как их потом превратить в живые деньги с вот такого возраста, с детства. Он видел, как люди зарабатывали символические состояния, а потом спускали их в одну ночь.
Важно было не то, что он умел в кубизме или редимейд, а то, что он знал, когда и чем заниматься, что важно, что нужно и как правильно это показывать.
Так это работает. Понимаешь?
Я представляю себе сцену в тексте. Она должна случиться в клубе. Вот что-то такое же: красивые, модно и дорого одетые люди обсуждают что-то умное.
Я достаю телефон и делаю заметку: «После того как Ира пропала и парень-детектив начал ее искать, он, скорее всего, найдет еще пару человек, которые так же бесследно исчезли. Пару девушек, которых никто не хватился и от которых остались только фото в светской хронике.
Он придет к… братьям? (Ладно. Потом решу, будут они братья или нет) и покажет им фото этих девушек».
Я представляю эту сцену примерно так:
– Я пришел узнать, что вы знаете про Ингу Л. и Баиру Ц.? Вам знакомы эти имена? Вот фото, – я протягиваю две фотографии. На одной короткостриженая блондинка лет двадцати пяти, хотя в заявлении о пропаже
