пол сумрачно и недовольно.
– Бруно? – уточнил Курт, словно бы в ответ мог услышать – «нет, это не я». – Ты здесь чего ради?
– Майстер Райзе прислал, – без особенного удовольствия откликнулся тот. – Я так понял – праздность кончилась; он подумал, что я могу потребоваться. Но если я не нужен, то…
– Нет, ты нужен, – возразил Курт, мысленно отвесив большой почтительный поклон Райзе, который пусть и не разделял его энтузиазма, высмеяв все начинания младшего сослуживца, все же оказался столь предусмотрителен и, прямо сказать, предупредителен. – Стой возле вот этой самой двери; и если кто-то попытается сюда войти, ты должен остановить его любым способом, какой представится подходящим.
– Вплоть до? – уточнил Бруно недоверчиво, и он кивнул:
– Вплоть до.
Хюссель покосился на подопечного майстера инквизитора не то с неудовольствием, не то с некоторой настороженностью; Курт уже приближенно представлял себе, что именно сейчас тревожит владельца дома и о чем ему так не терпится спросить у господина следователя: комната, по большому счету, почитается теперь пустующей и простаивает зря, посему хотелось бы знать, сколько еще времени начатое расследование будет препятствовать ему сдать ее снова и вновь начать получать свой законный доход…
– Я о комнате, – подтвердил его мысль Хюссель, когда они расселись в его «обиталище» этажом выше, закрыв за собою дверь. – Понимаете, ведь…
– Понимаю, – оборвал Курт, пытаясь определиться для себя, как ему до́лжно вести себя; его общение с местными жителями до сего дня было нечастым, и было неизвестно, какого отношения к своей должности возможно ожидать от них. Избыточная вежливость могла в первые же мгновения разговора вызвать к себе отношение снисходительное вплоть до презрения, излишними же строгостью и высокомерием он рисковал столкнуться с неприятием иного рода – откровенным пренебрежением и насмешкой; страх перед Конгрегацией, столь мешающий в работе ранее, среди кёльнцев был не в моде. – Все понимаю, Якоб, и я не стану долго задерживать твою комнату в столь непотребном виде. Лишь только я все осмотрю как следует, она в твоем распоряжении. Я тебя успокоил?
– Отчасти, майстер инквизитор. Вы теперь будете допрашивать моих постояльцев?
– Опрашивать, – поправил Курт, и тот тяжко вздохнул:
– Это ваши различия, а мне, простите, все едино…
– Что за печаль? – искренне удивился Курт, пожав плечами. – Это не помешает твоему распорядку…
– Нет, майстер инквизитор, вы уж простите, что прервал вас… Вы подозреваете убийство, верно?
Курт развел руками:
– Я не могу об этом говорить.
– И не надо, – отмахнулся тот. – И без вас о том говорят все кому не лень. Понимаете, если уж у тела задержался следователь, а после еще и прислали человека из Друденхауса – все уж и так говорят, что у меня в доме убили постояльца. Понимаете ли, майстер инквизитор,
