Однако он по-прежнему продолжал отстаивать собственную власть. Он назначил дату своей интронизации в качестве архиепископа Йоркского и написал королю с просьбой предоставить ему его митру и омофор. Генрих во всеуслышание назвал слова кардинала «оскорбительной дерзостью». «Неужто в этой падшей, растленной душе осталась еще самонадеянность?» – спросил король. 4 ноября, за три дня до планируемой интронизации, Уолси арестовали. Сообщалось, что он якобы вел тайную переписку с папой римским и правителями Франции и Испании. Возможно, в этом была доля правды, поскольку в своем отчаянном положении он искал помощи повсюду, где только мог, однако крайне маловероятно, что он совершил измену. Не исключено также, что он пытался помочь Екатерине и тем самым сорвать планы женщины, которую называл «ночной кукушкой».
После ареста Уолси медленно повезли на юг, останавливаясь в аббатствах и монастырях по пути. Некогда крепкое здоровье прелата сейчас было губительным образом расшатано, и во время путешествия его одолел острый приступ дизентерии. Говорили, будто бы кардинал якобы переел груш из садов Уордена, однако были и другие причины его хвори. Тюремный надзиратель Тауэра, сэр Уильям Кингстон, получил приказ встретить Уолси в Шеффилде; пункт назначения был уже близок. Услышав о приезде Кингстона, Уолси ударил ладонью по бедру и тяжело вздохнул. Его церемониймейстер пытался сгладить тяжелое предчувствие, сказав, что Кингстону поручено отвезти кардинала к королю. Уолси этому не поверил. «Я чувствую, – сказал он, – больше, чем ты знаешь или можешь себе представить. Этому научил меня жизненный опыт».
Кингстон, представленный прелату, склонил перед ним колени. «Прошу вас, встаньте, – сказал Уолси, – не преклоняйте колени перед жалким, несчастным человеком, недостойным уважения, грешником, всеми отторгнутым». Кингстон также попытался обнадежить его, но кардинал остался неутешен. «Я знаю, – ответил он, – что уготовила мне судьба». Он понимал, что его ждет смерть предателя и что в лучшем случае его возведут на эшафот. Приступы дизентерии обострялись, и к тому времени, как Уолси привезли в Лестерское аббатство, все его силы иссякли. «Отец Эббот, – сказал он по прибытии, – я приехал упокоить здесь свое бренное тело». Уолси положили в кровать, где он и остался ожидать своего часа. Кардинал вспоминал короля: «Он преисполнен великой отваги, и у него благородное сердце, как и подобает королю; и он не раздумывая рискнет потерять половину королевства, чтобы удовлетворить свои амбиции». Вечером, ровно в ту минуту, когда часы пробили восемь, Уолси потерял сознание и умер. Он до сих пор лежит похороненным где-то меж руин Лестерского аббатства, а на предполагаемом месте его могилы возвышается памятник. Однако смерть Уолси значила нечто большее, чем просто уход одного человека. Закат его могущества был неразрывно связан с упадком церкви.
6. Правдивые истории прошлого
Генрих решил действовать от имени «всего английского народа», по его
