и соответствовали перемещению взгляда в мире грез.
Демент регистрировал движения глаз спящих людей с помощью электроокулограммы (ЭОГ), а когда они просыпались, просил рассказать, что им снилось; затем он сравнивал описания сновидений с показаниями приборов[113]. Вскоре его предположения подтвердились: тело было словно парализовано, но глаза, имевшие возможность двигаться, становились мостиком к внешнему миру. Активные сновидения оставляли больше отметок на ЭОГ, чем неактивные. Иногда Дементу даже удавалось выявить связь между определенными движениями глаз и действиями во сне. У одного из испытуемых глаза ритмично двигались – слева направо, затем справа налево – двадцать шесть раз. Когда Демент его разбудил, сонный доброволец сообщил, что ему снилась игра в настольный теннис; перед тем как проснуться, он смотрел, как мяч скачет туда-сюда по столу[114]. В другом исследовании женщина видела сон, что она поднимается по лестничному пролету из пяти ступенек, высоко подняв голову. На самом верху она вошла в круг танцующих людей. Полиграф зарегистрировал пять вертикальных движений глаз, соответствующих подъему по ступеням, а затем несколько горизонтальных движений, когда она приближалась к танцорам[115].
Гипотеза сканирования вызывала споры, но Лаберж знал о диссертации Демента, а также знал, что в собственных осознанных сновидениях он может заставить себя смотреть куда угодно. Если во время сна ему удастся использовать движения глаз для общения с исследователем, рассуждал он, то реальность осознанных сновидений будет невозможно отрицать. Но сначала требовалось понять, как вызывать осознанное сновидение по желанию. Нужно найти способ поддерживать осознанность достаточно долго, чтобы подать сигнал другому исследователю. Необходимо не только навязать свою волю содержанию снов, но и распространить контроль на тело. К этому времени осознанные сновидения сделались у него регулярными, но зачастую он просыпался, как только понимал, что спит.
Следующие месяцы были временем проб и ошибок. Работа над докторской диссертацией – нелегкий труд, но рабочий день Лабержа только начинался, когда он покидал лабораторию; все самое главное происходило после того, как он укладывался спать. «Моя докторская диссертация зависела от этого, – вспоминал он. – Я должен был видеть осознанные сновидения в лаборатории. Сильный мотив, только одного мотива недостаточно. Требовался метод»[116]. Но метода пока не было. Лаберж опирался на многолетнее изучение тибетского буддизма, а также на работы Цилии Грин и Фредерика ван Эдена. В течение дня он думал о своей цели: сохранять сознание во время сновидения. Когда ему это удавалось, он пробовал разные методы продления сновидений, нащупывая границы своих возможностей, чтобы управлять содержанием сновидений и двигать частями тела – глазами и даже руками.
Когда Лаберж начал спать в лаборатории, он почти не помнил своих снов. (Единственное, неосознанное, сновидение,
Стивен Лаберж, доклад на конференции «Сон и бодрствование», центр «Калани», Гавайи, 25 сентября 2016 г.
