дядюшка, или я не ручаюсь вам ни за что. Как вы хотите, чтобы я обращала внимание на ваши слова, когда моя голова усиливается угадать то, что вы не хотите сказать?
Кардинал с нетерпением нахмурил свои густые брови.
– Герцогиня, – сказал он строгим тоном, – все это очень серьезно, и если я заговорил с вами шутливым тоном, то это потому, что женский ум, наклонный к шутовству, не понимает серьезных причин, представленных в словах серьезных. Следуйте послушно за мною, куда я вас поведу. Этого требуют и ваши выгоды, не только мои.
Герцогиня потупила голову, и смягченный кардинал продолжал:
– Во-первых, ты должна переменить твой образ жизни.
– Как это, дядюшка?
– Набожность, которую я тебе посоветовал, чтобы приобрести доверие королевы-матери, к которой мне нужно было тебя поместить, теперь бесполезна, и даже будет вредна для моих намерений. Ты потихоньку это перемени.
– Ах! Дядюшка, вы не могли дать мне приказания более для меня приятного! – с радостью вскричала герцогиня де Комбалэ. – Я набожна не больше вас, и признаюсь, эта маска лицемерия, которую вы надели мне на лицо, очень меня стесняла.
– Ну, ты можешь ее снять.
– Уф! – сказала отставленная ханжа со вздохом облегчения.
– Ты объявишь громко для объяснения перемены в твоем поведении, что в ту минуту, как ты хотела привести в исполнение твой план и совсем отказаться от света, надев одежду кармелиток, ты почувствовала себя недостаточно одушевленной благодатью и из любви к Богу предпочла сделаться светской женщиной, чем дурной монахиней. Даже королева-мать одобрит тебя.
– И справедливо.
– Ты тотчас бросишь степенную одежду, которую носишь так давно, и заменишь ее самым щегольским и самым богатым костюмом.
– С большим удовольствием, дядюшка.
– Не жалей ни жемчуга, ни брильянтов, ни пышных материй, чтобы сделаться прекраснее и обольстительнее прежнего.
– Да, дядюшка. Будьте спокойны.
– Отдаю в твое распоряжение шкатулку с деньгами. Бери сколько хочешь.
– Вы самый очаровательный из всех дядей на свете!
– Словом, надо, чтобы о тебе говорили как о светской женщине, чтоб тебя встречали повсюду, на всех прогулках, на всех балах, на всех концертах, на всех придворных охотах.
– Но вы предписываете мне восхитительную жизнь, дядюшка, – сказала обрадованная герцогиня де Комбалэ, – я и не подумаю ослушаться вас.
– Я это знаю, – сказал Ришелье со своей тонкой улыбкой, – но это хорошая сторона.
– А есть другая?
– Другая бывает всегда.
– А! – тревожно произнесла герцогиня. – Действительно, это слишком хорошо. Под этой веселой перспективой, должно быть, скрывается что-нибудь ужасное.
– Именно ужасное. Я наложу на тебя муку Тантала. Как только ты выставишь себя напоказ, толпа молодых и пылких вельмож будет наперерыв увиваться около тебя.
– Я надеюсь, дядюшка, и до сих пор не вижу ничего
