Для себя или для другого, более могущественного лица действовал он? Все эти жгучие вопросы пробегали, как огненные молнии, в взволнованном мозгу прокурорского клерка, и хотя он не мог ответить ни на один, он все-таки остался поражен испугом. Боаробер устремил на него строгий взгляд, который, не согласуясь с обыкновенно радостной и беззаботной физиономией толстого аббата, доказывал, как серьезно было его предостережение.
– Вы останетесь довольны мною, мосье де Боаробер, – сказал он в ответ на этот выразительный взгляд.
– Надеюсь, и поэтому-то выбрал тебя, – отвечал аббат, – потому что я принимаю в тебе участие, мой милый, и твое счастье зависит от этого. Прежде всего ты будешь освобожден от человека, который мешает тебе. Я принимаю участие в твоей женитьбе более, чем ты думаешь, и я не хочу, чтобы Дениза передумала и изменила тебе. Где можно найти барона де Поанти? Полицейские отведут его в надежное место.
Пасро сделал знак обманутого ожидания.
– Я потерял его из вида вчера вечером по окончании его дуэли, – сказал он, – и он не возвращался в свою квартиру на улице Феру. Но, – продолжал он после минутного размышления, – он непременно придет сегодня, как ходит каждый день, под окна Денизы; на этот раз я пойду за ним издалека, чтоб не внушить ему подозрения, и пойду так, чтобы не потерять его из вида. Я ручаюсь за то.
– Узнай его квартиру сегодня вечером, когда принесешь копию с этой бумаги; он будет арестован в нынешнюю ночь.
– Я и это узнаю, господин аббат, – отвечал Пасро тоном убеждения.
– Хорошо. Исчезновение этого опасного соперника будет твоею первой наградой, и я обещаю, кроме того, мешок пистолей, как второе вознаграждение за твой труд.
– Благодарю, господин аббат.
– Итак до вечера?
– Да, господин аббат, до вечера.
Боаробер вернулся в Люксембург отдать отчет кардиналу в этой первой части его поручения. Пасро, забыв начатую просьбу в конторе Гриппона, бегом вернулся к своему отцу, квартальному надзирателю, на улице Прувер, который задушил бы его собственными руками, если бы подозревал только десятую часть дурных мыслей, волновавших его, заперся на ключ в своей комнатке и принялся за дело с лихорадочным жаром. Во-первых, он торопился довести до конца свое темное дело. Каждый день к четырем часам барон де Поанти являлся под стенами Валь де Грас, и ему необходимо было поспеть туда до него, чтобы спрятаться и видеть его. Во-вторых, злой негодяй, более хитрый, чем казался, принял при последних словах де Боаробера и мужественное, и в то же время благоразумное намерение, внушенное ему простым размышлением. Аббат угрожал ему страшным наказанием, если он выскажет, что понял хоть безделицу в том, что требовалось от него, но эта угроза обращалась, очевидно, к тому, что он мог, или по слабости, или по благоразумию, обнаружить из глубины своих задушевных мыслей. Пока он делает вид, что не знает ничего, если бы даже угадал все, он не будет подвергаться никакой опасности. Следовательно, надо было только хорошо скрывать свои впечатления. Прокурорский клерк, знавший себя хорошо, чувствовал себя довольно
