минуту, а нам надо быть одним. Я знаю одно место, где нам будет очень удобно, и если вы позволите мне отвести вас туда, вы познакомитесь там, слушая меня, с таким вином, какого вы не пробовали никогда.
– А! Негодяй! Ты знаешь мою слабость!
Боаробер позволил себя увести. Во-первых, ему самому нужно было остаться наедине с прокурорским клерком, чтобы сообщить без свидетелей поручение кардинала, потом пред ним была перспектива объясниться за полным стаканом.
IX
ТАК КАК ПАСРО НЕ МОГ НАКАНУНЕ УБИТЬ СВОЕГО СОПЕРНИКА, ТО ОН ХОЧЕТ НА ДРУГОЙ ДЕНЬ ОТПРАВИТЬ ЕГО НА ВИСЕЛИЦУ И ДЛЯ ЭТОГО РЕШАЕТСЯ НАПИСАТЬ СВОЕЙ РУКОЙ ЛЮБОВНОЕ ПИСЬМО К КОРОЛЕВЕ
В то время кабак или таверна были не то, что теперь. В нынешнее время простолюдины, работники степенные и трудолюбивые осторожно входят в кабак. Его посещают только цыгане и пьяницы, которых не останавливает никакое человеческое уважение. В семнадцатом веке было не так. Кабак был местом сборища людей самого лучшего и благородного общества. В кабаке собирались смеяться, пить и разговаривать на свободе не только люди военные со знатнейшими именами, аббаты, обладавшие богатыми приходами, но и женщины лучшего тона того времени. В кабаке впоследствии собирались люди умные и известные: Мольер, Корнель, Декарт, Шаплен, Бальзак.
Через несколько минут аббат и тот, кого он называл своим юным протеже, сели друг против друга в небольшой комнате, плотно запертой, в одном порядочном кабаке. Их разделял узкий стол, а на этом столе стояли две бутылки и два стакана.
– Господин аббат, – сказал клерк, устремив на веселое лицо Боаробера тревожный взгляд, – не правда ли, что на счет дуэлей и дуэлянтов существуют очень строгие эдикты?
– Это совершенно справедливо, мой милый, – отвечал аббат, – господа Шапель и Бутвиль были казнены в прошлом году на Гревской площади только за это.
– Я знал, что моя мысль хороша! – вскричал Пасро. – Она пришла ко мне сейчас, когда я приметил вас, господин аббат; я придумывал и не мог придумать со вчерашнего вечера.
– Какая мысль? – спросил аббат.
– Отдать на суд кардинала дуэлянта, который, как я видел вчера собственными глазами, убил одного за другим трех человек, троих приятелей де Лафейма.
– Что это у тебя за чертовская мысль, мой милый!
– Мысль, которую вы найдете естественной, господин аббат, когда узнаете, что этот ужасный дуэлист будет причиною, если вы не позаботитесь, что Дениза не захочет выйти за меня.
– А! А! – сказал Боаробер, интерес которого возбудился. – Объясните-ка мне это.
Пасро не заставил себя ждать. Только он сказал то, что хотел сказать, и рассказал по-своему. Все, что касалось Денизы, присутствие в продолжение недели, каждый вечер, в тот же час, под ее окнами влюбленного незнакомца, свалившегося как будто нарочно с луны, чтобы повредить его любви, кокетливое обращение молодой девушки, следившей из окна за всеми движениями этого влюбленного, все увеличивавшаяся
