как было бы правильнее вести себя в подобном случае. Милиция действовала очень чётко и быстро, и мне оставалось только подчиниться. Оказывать противодействие было бы себе дороже – впоследствии Кропотов или кто-то ещё, кто будет вести дело, не найдя доказательств моего участия в терроризме, мог бы запросто поставить мне в вину сопротивление при задержании.
Я мысленно похвалил себя, что не сорвался, как это иногда со мной случается. Вместе с тем некоторая оторопь от самого себя оставалась. Ведь внутри мне не было по-настоящему страшно от происходящего, скорее, я испытывал какое-то нездоровое любопытство. С другой стороны, биться головой о решётку, может быть, и было бы проявлением гражданского протеста, однако вряд ли привело бы к чему-нибудь, кроме разбитой головы. Да и никакой вины в гибели самолёта за мной на самом деле не было, поэтому едва ли мне смогут что-то предъявить. Скорее всего, Кропотов пытается надавить на меня, запугать.
Мешок напротив вдруг пошевелился. Как по волшебству, в нём возникли два глаза, уставившиеся на меня. Я вздрогнул и осознал, что в тусклом свете принял за груду мешковины человека, ничком спавшего на скамье.
Человек вполголоса выматерился и приподнялся на локте, глядя на меня. Выглядел он типичнейшим бомжом, из тех, кого можно встретить на любой помойке. Колыхание воздуха, вызванное движениями узника, принесло запах, подтверждающий мои догадки.
Я опять не удержался от взгляда со стороны и мысленно усмехнулся контрасту между моим деловым костюмом и рубищем того несчастного, что расположился напротив. Мой визави между тем поднялся и сел, прислонившись спиной к стене.
– Слышь, э?.. – попытался он начать беседу, сделал взмах рукой и молча уставился на меня, видимо, не зная, как продолжить.
В коридоре послышались шаги. Давешний сержант громыхнул ключами и, обретя, наконец, голос, произнёс:
– Колпин, на выход.
Я с облегчением поднялся. Сержант запер за мной дверь, вновь оставив бомжа в одиночестве, и проводил меня в крохотную пустую комнату. За столом сидел уже хорошо знакомый мне следователь Кропотов.
Увидев меня, он осклабился, потом поблагодарил сержанта и отпустил его. Я молча уселся на единственный свободный стул.
– Платон Сергеевич, дорогой, вот мы и встретились снова. Несколько быстрее, чем вы предполагали, верно?
Кропотов демонстрировал хорошее настроение и уверенность в своих действиях, отчего мои мысли сразу приобрели мрачные тона. Было непохоже, что меня просто решили попугать.
– Ну как, вы ещё не надумали что-нибудь нам рассказать? – Мультипликационная ухмылка следователя уже не казалась смешной.
Я мрачно качнул головой:
– Я рассказал вам всё, что знаю. Это вы лучше скажите, на каких основаниях меня задержали.
– Ну, нет так нет, – Кропотов, казалось, был готов к такому ответу. – Ну ничего, у вас будет много времени, чтобы поразмыслить. Может
