работы домой, я попрошу его, он заберет.
– Ой, а можно, я лучше сама занесу? – перебила я, припомнив, как злобно звучал ночью голос Кимкиного отца, всегда такого доброго и спокойного. – Я как раз иду сейчас по одному делу, в сторону вашего дома.
– Хорошо, – рассеянно отозвалась женщина. – Тогда отдай телефон внизу нашей вахтерше Вале, ты же ее знаешь? А она позвонит, и я спущусь за ним.
– Ладно. – Я едва выдавила это слово, подступившая к горлу обида чуть не задушила меня.
Вот так меня только что отлучили от места, которое я считала своим вторым домом, куда прибегала много лет подряд в любом настроении, иногда даже в слезах, – это в тех случаях, когда категорически не желала идти к себе после очередной ссоры с матерью. И всегда мне там были рады, дядя Сережа улыбался ласково, тетя Таня шушукалась со мной, утешала, что-то такое объясняла про загадочный мир взрослых. И все это закончилось, стоило Кимке сочинить про меня какую-то ерунду! Какую-то гнусную ложь!
Я едва взяла себя в руки, напомнив себе, что вообще-то Кимка так ничего и не объяснила насчет прошлой ночи. Или объяснила? Но мне об этом, похоже, никто сообщать не собирается. Ну и ладно, значит, нет у меня больше лучшей подруги! И наплевать, школа все равно заканчивается, в универе, или куда там поступлю, найду другую, не такую психованную!
Я все же оделась и побежала к дому Кимов, воображая, что с возвращением телефона разрываю последнюю ниточку между мной и Кимкой и символически открываю себя новым дружбам. Правда, по пути мне пришла в голову еще одна версия случившегося – жутковатая, прямо скажем. А если на самом деле все не так, как кажется? Допустим, Кимка ночью вдруг вспомнила, что оставила в доступном месте то, что родителям видеть не следует. Ну, скажем, глубоко интимную записку от Вилли. Эти двое скучают друг по другу, даже когда сидят во время урока на соседних партах, и скрашивают минуты до звонка бурной перепиской. Я не суюсь, но лица их при этом так пылают, что сразу понятно – переписка не для родительского чтения. Вот вспомнила об этом Кимка и помчалась домой, забыв переобуться, а на улице с ней случилось что-то ужасное, о чем она не скажет родителям и Вилу даже под страхом смерти. Вот и получается, что единственный для нее выход – это валить все на меня. Но нет, все равно не складывается: уж тапки она переодела бы.
С головой, распухшей от мыслей, и с покрасневшими глазами я дошла до Кимкиного дома, постучала в окошко маленькой будочки на входе и протянула худенькой черноглазой тете Вале пакет с телефоном.
– Вот, это для Кимов, позвоните, чтобы за ним спустились.
– Даночка, а ты к ним не зайдешь разве? – спросила она нараспев.
Глаза женщины так и ощупывали мое лицо. Наверняка ночью она не дежурила, но знала от сменщицы о странном появлении дочери Кимов среди ночи в невменяемом состоянии, о приезде «скорой» и умирала от желания узнать, что за беда у них приключилась.
– Нет, мне нужно бежать, до свидания! – оттарабанила я и белкой метнулась прочь.
Вернулась
