мне вообще из школы уйти, чтобы дорогая Линочка могла в нее спокойно вернуться?
Даша вздрогнула и попятилась, не забыв схватить Соню за рукав и утащить за собой.
– Борская! – услышала я возмущенный голос нашей классной, которая до этого посреди коридора разговаривала с каким-то лысым типом. – Подойди ко мне, пожалуйста!
Я фурией развернулась к Елене Станиславовне, подумывая, не поорать ли на нее уж до кучи. Но нет, сработал защитный механизм, пока шла, даже сумела ослабить мышцы лица и разжать кулаки.
Лысого типа рядом с классной уже не было, да и народу вокруг поуменьшилось, видно, я не услышала звонок на урок.
– Богдана, что происходит? – выразительно глянула на меня классная. – Почему ты орешь на весь коридор, да еще в присутствии взрослых людей?
– Я вас не видела, – отозвалась я угрюмо.
– Это не оправдание, знаешь ли. И я как раз сегодня собиралась поговорить с тобой насчет пропуска уроков. Ты не слишком хорошо начинаешь учебный год, едва ли не самый важный в жизни. Так что не забудь подойти в мой кабинет после окончания уроков, договорились?
– Да, – с трудом выдавила я и направилась в сторону класса, в дверях которого стоял с сочувственным видом Дятлов, ждал.
Нет чтобы появиться раньше и не подпускать ко мне этих двух идиоток! Я промчалась мимо него с ослепшим и оглохшим видом, донеслась до парты, схватила Сашкин рюкзак и через плечо ловко метнула назад, на пустующую парту. Или не очень ловко, не проверяла. Потом забралась на свое место и уставилась в окно.
Урок тянулся бесконечно, и я всеми порами своего организма чувствовала прикованное к себе внимание класса. Все эти оглядывания, сближенные головы, шепотки. Наш класс никто не назвал бы дружным, в основном каждый сам по себе, если дружба, то парочками. В никуда уходят все попытки нашей классной сдружить нас совместными поездками и конкурсами, мы – словно пазлы из разных коробок, никак не соединяемся. Однако и про травлю неугодных, про деления на крутых и лузеров знаем больше из фильмов. Мы все дети обеспеченных родителей, другим нашу гимназию просто не потянуть, но никогда не пытаемся мериться предками, их доходами или тачками – это теперь отстой, затеявший подобное был бы испепелен презрением. Просто мирно сосуществуем в школьных стенах до поры до времени. Именно с непривычки я так болезненно воспринимала эту враждебность, возможно, в разы ее преувеличила. А примерно посреди урока мне на стол шмякнулась прилетевшая откуда-то со среднего ряда записка. Нужно было просто смахнуть ее со стола, но я от растерянности прочитала. Там было написано:
«Ты реально пыталась увести Вилли у Лины?»
Сначала я опешила. Потом даже засмеялась от неожиданности. Вороватым движением сгребла записку в карман жакета, чтобы никому не попалась на глаза. И тут же мои мысли приняли новое направление: а если предположить, что я разговариваю во сне и сказанула что-то про Вилли? Нет, ничего такого, я никогда не думала о Мажейкасе как о парне… хотя он, конечно, дико привлекателен внешне,
