Пиштак.
– Это Фредди Меркьюри и Дэвид Боуи, – говорит Филиппов.
– Кто-кто? – переспрашивает Пиштак.
– Фредди Меркьюри и Дэвид Боуи, – терпеливо повторяет Филиппов.
– Фредди Меркьюри? Это который пидорас что-ли?
И вот тут наконец появляется Руслан. Богатырь. Никогда не грустит. Водка, сноуборд, иногда Гоа. Он произносит:
– Знаешь, Пиштачек. Тебе, конечно, с крана далеко видать. Только после того, что Фредди Меркьюри сделал для мировой рок-музыки, называть его пидорасом дозволено только тем, кто сам таковым является. Ну, знаешь, по-дружески. Как нигеру нигера.
И бьёт в гонг. Через секунду зал лежит. Некоторые люди всегда появляются вовремя. Выпил с Русланом. И с Полиной. И ещё раз с Русланом. И с Филипповым тоже выпил.
И вот ночь рождения на исходе. Попрощался со всеми, кто ещё на ногах, одеваюсь. Слышу, кто-то в кухне напевает:
– Пять утра, пять утра – это много или мало?..
Кроме меня, в прихожей дислоцируется пьяный вусмерть писатель Хренов. Вот что он мне говорит:
– Я л-люблю тебя, мужик.
– Любовь – это прекрасно. Но мне женщины нравятся.
– Что? Да н-не, я не в этом смысле. Я просто давно хотел спросить тебя к-кое о чём. Как писатель писателя.
Надо сваливать.
– Серёжа, как создать сверхчеловека?
– Ох не нужно тебе об этом знать, писатель Хренов. Но завтра ты нашего разговора не вспомнишь, так что скажу. Достаточно правое полушарие мозга учёного пересадить художнику.
– Что… и всё?!
– И всё.
Хренов поражённый уходит в кладовку.
Мчусь на такси домой. Дивная ночь. Рубины стоп-сигналов множатся в инее на стеклах. Мимо плывёт громада Охтинского моста. Потрескивают льды в Неве. Яблочко от яблони далеко катится. Ты можешь освободиться от всего, кроме свободы. Освободиться от всего, кроме свободы. Откупоривая вино, многие держат бутылку и вращают штопор, а кое-кто держит штопор и вращает бутылку, вам не доводилось замечать?
Такси довозит меня до самой постели. Главное теперь – уснуть.
Один Стивен Хокинг прыгнул в чёрную дыру.
Два Стивена Хокинга прыгнули в чёрную дыру.
Три Стивена Хокинга прыгнули в чёрную дыру.
Четыре Стивена…
Кажется, уснул. И чудится, будто Янина Гжель выкладывает мой сон в Инстаграм.
07 Двухтысячные
Сильнее всего за всю свою жизнь я напился в детстве. Возможно, теперь этой фразой никого не удивишь. Да и речь, пожалуй, не о детстве, а, скорее, о юности – смотря чем считать возраст девятого класса в начале двухтысячных.
У нас тогда была рок-группа на правах школьного ансамбля. Солист Веня Зыль хотел назвать её «Проклятые Всевышним». Я, будучи гитаристом, предлагал имя «Пальмовый Вор». Басист Толя Черёмушкин и ударник Стас Лимонов
