тебе, дерзкий, сказки за тем рассказываю, чтобы ты выводы сделал. Или – на остров. Выбирай!
Небывалый июльский зной затопил душный город. Жарились крыши. Дома распахнули окна настежь. Изнемогали от жары укрывшиеся в жидкой тени деревьев горожане. Безжалостное солнце многообещающе застыло на полуденной отметке небесного циферблата, готовое расплавить все, до чего могло дотянуться лучами.
Спасаясь от полуденной духоты мегаполиса, Хабаров торопливо собрался: парашют, скайборд, шлем, очки, костюм-комбинезон, еще бросил в спортивную сумку два яблока и бутылку минералки.
Теперь – прочь! Прочь из духоты, из суеты, прочь из, надоевшей до тошноты рутины, туда, где ветер пахнет полынью, где полевые ромашки мотыльками трепещут на ветру, туда, где пронзительно-синее небо величественно и гордо выставляет напоказ вернисаж акварелей легких перистых облаков, туда, где ты будешь свободен он земных оков, как птица, как мечта, как песня.
– С хорошей погодой, позвонки!
Хабаров протянул руку Скворцову, приветливо кивнул Лаврикову, выгружавшему из багажника «девятки» бесконечную вереницу сумок.
Вдруг из-за «девятки» метнулась маленькая тщедушная фигурка и, заняв очень профессиональную стойку, направила на Хабарова внушительных размеров пистолет.
– Руки вверх!
Изобразив ужас на лице, Хабаров подчинился, потом подхватил мальчишку на руки, закружил.
– Ах ты, обормот! Вырос-то как!
Хабаров подбросил Скворцова-младшего, к его неописуемому восторгу, вверх, ловко поймал, чмокнул в щеку и опустил на землю.
– Что, Олежек, решил приобщать? – спросил Хабаров, с улыбкой глядя вслед ребенку, бодро засеменившему к Лаврикову.
– «Приобщать»? Скажешь тоже! Ему же шесть лет. Людка генеральную уборку затеяла. Говорит, бери с собой – и все, совсем сыном не занимаешься. Я ей: «Глупое ты существо, ну, кто за ним смотреть будет, пока я в воздухе». А она, Сань, знаешь чего сказала? Ничего, говорит, тебе, наоборот, все сверху видно будет. Не идиотка после этого? Пришлось взять.
– Да-а, – кивнул Лавриков, – Людка у тебя баба серьезная. ОМОН по сравнению с нею просто детский сад!
– Жень, – довольно поддержал его Скворцов, – ты же ее знаешь. Если она чего сказала, лучше сразу уступить. Из глотки вырвет!
Хабаров рассмеялся, по-дружески обнял Скворцова.
– Ничего, попросим кого-нибудь присмотреть за твоим Денисом, пока тебе будет «сверху видно все». Зато потом Людку месяц сможешь попрекать своим подвигом.
– Или она тебя!
– Да чего вы ржете-то?! – смутился Скворцов. – Вам хорошо. Вы неженатые…
Он еще долго вздыхал и сетовал на судьбу, шагая вслед за Хабаровым и Лавриковым по летному полю. Наконец Хабарову это нытье надоело.
– Олежек! – очень серьезно начал он, – Создатель сотворил тебя по своему
