мы должны вести себя очень тихо.
Когда Томас поднял меня выше, я потерялась в его глазах и, откинувшись назад, запустила пальцы в его мокрые волосы. Он смотрел на меня как на богиню, как будто я огонь, и магия, и чары, воплотившиеся в человеческом обличье. Я провела пальцем вниз от его воротника и, дразня, расстегнула верхнюю пуговицу. Мне вдруг захотелось увидеть больше, стало острой необходимостью. Я стянула с него сюртук, оставив рубашку, хотя с тем же успехом могла снять и ее. Насквозь мокрая, она оставляла мало простора для фантазии. Сквозь ткань на груди проступило неясное изображение. Я наклонилась ближе.
– Что это?
Томас посмотрел вниз, как будто не понимая, о чем я, и пожал плечами. Он расстегнул несколько верхних пуговиц и распахнул рубашку, открыв татуировку. Они стали весьма популярны среди высшего общества, но я не думала, что ему интересна такая мода. Не то чтобы я возражала. Татуировка… манила. Я коснулась ее пальцами, стараясь избегать покрасневшего контура, который указывал на то, что татуировка свежая. Томас пристально следил за мной, пока я рассматривала рисунок.
– Череп и роза? – наконец спросила я. – Очень красиво. Что они значат?
– О, много чего. – Выдохнув, он с самодовольной улыбкой откинулся назад. – По большей части это исследование контрастов: свет и тьма, жизнь и смерть, красота и увядание.
Он задумался.
– Для меня она также символизирует добро и зло. Расположение над сердцем показывает, что любовь побеждает все. И естественно, я всегда должен носить на теле розу. – Он поцеловал меня, медленно и чувственно, словно чтобы удостовериться, правильно ли я поняла его намек. – Когда ты увидела татуировки князя Николае, то показалась заинтригованной, из этого я сделал вывод, что тебе понравится. Надеюсь, это правда.
Я озадаченно посмотрела на него.
– Ты можешь расписывать свое тело, как пожелаешь. Тебе не нужно для этого разрешения.
– По правде говоря, я надеялся, что это станет поводом снять с меня рубашку.
Я расплылась в улыбке. Томасу нравилось говорить мне шокирующие вещи, чтобы проверить мою реакцию. Не существовало причин, по которым я не могла бы быть с ним в этом на равных.
– Кресуэлл, если ты считаешь, что мне не хватает мотивации, должно быть, твои дедуктивные способности не так хороши.
У него отвисла челюсть. Безмерно довольная, я поцеловала татуировку у него над сердцем. С татуировкой или нет, Томас Кресуэлл принадлежит мне. Когда он тихонько охнул, я накрыла его губы своими, полностью завладев им.
Глава 12. Сюрприз на день рождения
Бабушкина приемная
Пятая авеню, Нью-Йорк
23 января 1889 года
– Я так рада вас видеть! – Я сжала в теплых объятиях сначала Дачиану, а потом Иляну. – Я страшно скучала по вам обеим. Прошу, садитесь.
Я показала на кушетку.
До вечеринки в честь дня рождения
