Название:
Автор:
Жанр:
Серия:
Издательство:
традиция Античности, Средних веков, отчасти XIX в., проявляясь, прежде всего, в гегелевской философии, и XX в. – в творчестве Ж. Маритена. Эта парадигма ориентирует на познание мира абсолютного и объективного. Хотя любое объективное знание детерминировано конкретным опытом, из него произрастает и несет на себе его отпечаток, равно как и след техносферы, опосредующей отношения между субъектом и объектом. В парадигме “cogito”, напротив, задается антропологический ракурс: протагоровское утверждение, что человек есть мера всех вещей, поясняет эту позицию. Однако, и декартовская, и кантовская философия, отвечающие этой парадигме, приходят к выделению трансцендентального разума, который только и может быть условием для познания. Впрочем, ни одна доминировавшая в культуре парадигма не была исчерпывающей в объяснении главных вопросов бытия и познания, и в Новое, а еще более в Новейшее время в рационалистической традиции усматривали корень заблуждений фаустовской культуры. Э. Гуссерль резюмировал: «…форма развития ratio, сложившаяся в рационализме эпохи Просвещения, представляла собой заблуждение, хотя и заблуждение вполне понятное. …Все эти проблемы вытекают исключительно из наивности, о которой объективистские науки то, что они называют объективистским миром, считают за универсум всего сущего, не замечая при этом, что двигающая науку субъективность не находит себе места ни в одной из объективных наук»[36]. С такой же безапелляционностью и ясностью близкую мысль высказал Э. Геллнер: «Разум порождает единый, натуралистический мир, в котором для него нет места»[37]. Ирония заключается в том, что рационализм, будучи наследником монотеизма, унаследовал от последнего и «тоску по трансцендентному», которая не может быть преодолена объяснением законов природы без обращения к Другому, не сводящемуся только к реальному Другому. Реальный Другой – это всегда трансцендентальный Другой, умопостигаемый, это – объект, который познается, не будучи при этом задающим перспективу. Как не удивительно, а именно в христианстве, которое носителями фаустовской культуры рассматривалось в качестве первопричины ее ухода и деградации, прозвучала идея обращения к трансцендентальному Другому при сохранении трансцендентного истока, Смысла. Но это – мысль в сторону. Критика рационализма началась со смены классического идеала рационализма неклассическим, с установления парадигмы “existenz”, призванной уравновесить разум и экзистенцию, единичное и универсальное. Однако, поворот к онтологии не привел к новому открытию трансцендентного. М. Хайдеггер констатировал, что нигилизм стал исторически закономерным состоянием западноевропейской культуры после того, как сверхчувственный мир идей обесценился, перестал быть побудительной силой, опорой для человека. Недоверие к ранее незыблемым верховным ценностям полностью «перестраивает» самое сознание, и «в меру этого нового сознания меняется отношение человека к сущему в целом и к самому себе»[38].
Гуссерль Э. Кризис европейского человечества и философия. // Вопросы философии. – 1986. – № 3. – С. 111–113.
Геллнер Э. Разум и культура. Историческая роль рациональности и рационализма. – М.: Московская шк. полит. исследований, 2003. – С. 243.
Хайдеггер М. Ницше и пустота. – М.: Алгоритм; Эксмо, 2006. – С. 113.
