любопытства.
А там, из-под полуистлевшей ткани выступает сквозь прореху желтый краешек какой-то бумаги, едва заметный в бледном свете, проникающем через узкую щель.
Человек озирается по сторонам. В склепе он один.
Ему невольно припоминаются слухи о кладе, ради которого будто бы и затеяна эта экспедиция.
Его взгляд падает на кусок проволоки в такелажном ящике…
Бумагу в саркофаге никто еще не заметил, а достать ее так просто…
Картинка словно ожила в моем воображении, и я понял, что никаких противоречивых деталей в ней нет.
Тем более что независимые эксперты признали документ подлинным.
Да, тонкий кожаный футляр был изначально пришит к халату (или плащу) изнутри, под подкладку!
За пять с половиной веков эти нитки истлели, и футляр сам собой отделился от ткани…
В вышине словно бы зазвучала таинственная музыка невидимых сфер.
Нет, слава Шлимана меня лично не манила, я видел здесь некий литературный сюжет, и он меня увлекал.
Именно в этот момент я тоже поверил окончательно в подлинность древнего самаркандского документа.
Но можно ли верить обещаниям самого Надыбина?
Что он за тип?
Богач, который не заработал собственным трудом ни копейки. Увлекается археологией, но почему-то в него стреляли. Изображает из себя простака, рубаху-парня, но сумел собрать обо мне и моих привычках весьма подробные и точные справки.
Почему бы не ответить ему тем же?
Благо, у меня есть свои информаторы, о которых господин Надыбин вряд ли догадывается.
Я подумал о Жанне и Юле.
Было времечко, лет этак пять, нет, семь назад, когда я крутил одновременно два романа, которые не должны были пересечься в одной плоскости. Одна дама была классической блондинкой, вторая – яркой брюнеткой-вамп. Обе столь разнились и по внешности, и по темпераменту, что мне в большей степени было любопытно само течение этой истории, как некоего познавательного литературного процесса. Так уж сложилось.
Год или около того я умело лавировал, так что мои дамы, бывая у меня в гостях, даже не подозревали о существовании друг друга. Но однажды я допустил роковую ошибку, и две параллельные прямые пересеклись, согласно закону космического коварства, в моей бедной холостяцкой квартире.
Я и сам не устаю удивляться, как тихо всё обошлось. Быть может, потому, что оба моих романа уже исчерпали себя. Но последняя точка получилась эффектной.
В результате обе дамы сдружились между собой, да еще так крепко, что повсюду их видели только вдвоем.
Наши былые интимные отношения плавно перетекли в чистосердечную, ненавязчивую дружбу.
Время от времени мы встречаемся в каком-нибудь кафе, делаем подобающий заказ и треплемся обо всем на свете.
У обеих дам злые язычки и скептический взгляд на многие вещи. Обе – мастерицы по части перемывания чужих косточек.
Их информированность поразительна. Думаю,
