что его разыгрывают, пока сами староста и старейшина не подтвердили это. Эльфы Сферы не знают болезни. Иногда кто-то заболевает из-за укуса ядовитого насекомого или животного, стражникам приходится страдать от ран, сражаясь с тварями тьмы, тяжелая работа могла вызвать слабость или травмы. То есть всегда была очевидная причина для болезни. Недуг Риира можно было объяснить только им самим, что-то было не так внутри мальчика. Тогда и вспомнились и его необычайный рост в детстве, и змеева тьма, как возможная тому причина. Другой причиной для слухов была проявляющаяся жестокость мальчика. Л’сандер признавал, будучи свидетелем нескольких таких вспышек, что Риир защищался от насмешек во время игр. Но будь они неосторожно брошенными словами или осознанной издевкой, злоба, с которой сирота набрасывался на обидчика была неоправданно сильной. Большинство детей перестало общаться с Рииром, а их родители и их ближайшие друзья отворачивались от мальчика. Когда он приходил со старостой, не давали ему работы. Лишь немногие сверстники дружили с приемышем, и самыми близкими друзьями ему стали естественно Д’риан и Талия, кто же еще. Сам юноша не верил в слухи, что Риир является змеевым отродьем, веря в авторитет старейшины. Но его раздражала сестра, постоянно превозносящая сироту, по ее рассказам являющегося самым замечательным эльфом в Доле, гордо сносящим необоснованные нападки других эльфов. Страдая от замирания, Риир, конечно не мог претендовать на роль защитника, и не был соперником Л’сандеру, но постоянное громкое восхищение им сестры склоняло его против приемыша. Не много ли он себе возомнил, наслушавшись вздорной Талии. Взрослея, Л’сандер понял, что одним из очагов слухов был отец Д’риана. Он не раз через разговоры Талии с матерью узнавал о спорах юного чтеца с хозяином таверны. Судя по пересказам сестры, спорам весьма жарким, переходящим в затяжные ссоры. Она всегда упирала на то, что они-то с Д’рианом точно знают, что Риир не может быть задетым тьмой. Однако, на чем основывалась такая уверенность, Талия не могла толком объяснить. В общем, ему, Л’сандеру, было наплевать на приемыша. Он не чурался его и не задирал. Пару раз они дрались после того, как чувствительному уроду (все-таки он рос почти в три раза быстрее нормального эльфа) не понравились какие-то замечания Л’сандера. И победить его было нелегко, стоит признать. Но не относиться плохо к кому-то и петь песни в его славу – разные вещи, и, очевидно, его сестра не видит разницы. И поэтому вместо поддержки в такой день смотрит на него как на сгнивший ан’жир – ну не дура ли? – юноша вздохнул.
– Не робей, Л’сандер! – Далек вывел его из задумчивости, – держись поближе ко мне, и выстоишь в испытании.
– Не волнуйся, – Галедан похлопал друга по плечу. Л’сандер передернул плечом. Вечно он с заботой лезет. А ведь и правда, почти пришли к дому защитников.
– Дурак, ты же не знаешь, в чем состоит последнее испытание, может быть в поединке на мечах или копьях.