style="font-size:15px;"> – Пойдем, – сказал он мне загадочно.
Мы прошли на склад морских контейнеров.
Там Константин, немного поплутав, остановился у одного контейнера. Обошел его кругом и ласково погладил ладонью.
У меня зародились подозрения. Я вспомнил посещение и его долгие беседы с фальшивомонетчиками из соседнего поселка.
– Ты что, увел у Касима контейнеры?
– Нет, конечно, – улыбнулся Сэм. – Их увели соседи-фальшивомонетчики. Даже не увели, а подменили незаметно и профессионально. Вообще у них в каждом из сел много очень талантливых людей. Так что Касим со своей командой убыл за экватор с фальшивыми деньгами. А настоящие – вот они, здесь.
Я был восхищен, но не подал вида и, обойдя контейнер, задал все-таки вопрос кавторангу:
– А почему только один контейнер?
– Ну, адмирал, сделка-то была честной. Один им, один нам.
«Моя школа», – гордо подумал я, а в слух сказал:
– Надеюсь, что у тебя есть соображения, как получить и второй контейнер.
– Конечно. Я думаю, что фальшивомонетчикам ни к чему настоящие деньги. Могут утратить квалификацию.
– И это правильно. К тому же ты знаешь, какой ущерб государству наносят люди, изготавливающие фальшивые деньги?
– Нет, – честно ответил мой партнёр.
– Пойдём, кавторанг, – махнул я ему рукой, – адмирал расскажет тебе об это…
Зубы из Америки
То, что произошло со мной тогда на концерте, было так неожиданно, так неожиданно, так ужасно, что я до сих пор не могу прийти в себя.
Это был первый мой концерт после возвращения из-за границы. Целых шесть месяцев я, солист академического хора «Русская народная песня» солировал на сценах стран Центральной и Северной Америк. Успех был феноменальный.
Заработал кучу денег.
Я высокий – метр семьдесят восемь, красивый – женщины от меня без ума, одет, как король: шитый золотом кафтан, красные шаровары в сапоги и сами сапоги – лаковые, высокие, блестящие. Но, самое главное, мой тенор так подходил к нашим русским народным песням, что меня не только провожали, но и встречали криками «браво».
И все было бы прекрасно, если бы не мои зубы. От кого из предков достались они мне такие слабые и хилые, один бог знает.
Мучился я с ними всю свою сознательную жизнь: и сверлили их мне, и дергали, и заговаривали, и обтачивали, но они раз за разом напоминали, что в организме у меня есть довольно ветвистая нервная система.
А тут, в Америке, с зубами вроде моих расправлялись так лихо и умело, что мы, русские, беззубые, просто диву давались: вырывали все тридцать два мучителя из челюстей и на их место вставляли сущее чудо, чья белизна и крепость доводили нас до черной зависти.
Смотришь на этих американцев, на их улыбки и их ровные зубы, и поневоле хочется иметь такое же у себя во рту.
Но
