пожал плечами Хофман. – Потому что это касается вашей усопшей женушки.
Рука Госсенса, потянувшаяся уже к золотому шнуру, необходимому, судя по всему, для призыва охраны, остановилась в воздухе. Уильям улыбнулся еще шире.
– Чудно, чудно. Наконец вы перестали разбрызгивать слюну и готовы меня послушать. И, прошу, ни на секунду не забывайте, что я пришел с намерениями исключительно мирными, – он приблизился к столу главы Дома Весов и боком уселся на его скругленный край. – К слову, примите мои соболезнования по поводу утраты супруги.
– Иди в бездну со своими соболезнованиями, – огрызнулся Госсенс. – Что тебе есть сказать по делу?
– По делу так по делу, – Хофман взял в руки и принялся разглядывать хрустальное папье-маше. – Совершенно случайно мне стало известно, что ваша покойная супруга заправляла подпольными аукционами произведений искусства и заработала огромные деньги на сбыте имущества уничтоженных аристократических семей за границу. То есть средства, которыми ныне распоряжается Дом Весов, отчасти так же грязны, как и мои. А-та-та! – Он покачал пальцем. – Подождите с возражениями. Это еще не самое важное, ведь ваша супруга была той еще затейницей, и грех не вспомнить все ее похождения. По крайней мере те, которые привели ее к печальному концу.
Госсенс побагровел еще сильнее.
– Что за грязные намеки?!
– Никаких намеков, только факты, и только самые любопытные из них. У меня на руках с десяток адресов подростков из трущоб, с которыми ваша покойная женушка водила довольно близкое знакомство. Не выпучивайте глаза так сильно, вам не к лицу. Думаю, вы были в курсе ее странных предпочтений, но, ввиду наследных капиталов, от которых зависели, смотрели на это сквозь пальцы. И, в итоге, один из мальчиков, не вынеся надругательств, вынес ей вердикт, вскрыв почтенной фрау горло и подвесив ту на перилах моста через пятый канал. Вы ведь читали статьи о Стекольщике? Вижу, что читали. Так вот, пресса будет в восторге, когда родители детей из моего списка расскажут правду. А сами родители будут в восторге от двойного вознаграждения – от меня и от владельцев газет. Кстати, моя смерть проблемы разглашения не решит, – Уильям удрученно цокнул языком. – Видите ли, остановить процесс могу только я сам. А теперь вопрос – хотите быть извалянным в грязи, которую разлила ваша покойная голубка?
Госсенс выглядел так, будто вот-вот бросится и вгрызется собеседнику в лицо, и будет рвать до тех пор, пока не увидит белизну кости. На его лбу вздулась вена, пальцы самой неблагородной формы стиснули нож для писем. Вряд ли он пустит его в ход. Уильям ждал, сложив руки на груди. Пауза затягивалась.
Уилл зевнул в кулак.
– Время почти истекло, – деликатно напомнил он.
– Чего вы хотите от меня?
– Ну, наконец-то вы заговорили, как деловой человек! – всплеснул руками Хофман и принялся загибать растопыренные пальцы. – Во-первых, больше не пытайтесь меня убить, это старомодно. Во-вторых, не препятствуйте моим отношениям с Домом Зодчих.
