Всё, расшатанные нервы мои сдали, и я объявил, что продолжать съём этой «блатхаты» я больше не желаю и прощаю «безумные» деньги за две недели «недожитого» тревожного месяца. Но бабки за следующие два месяца, что мы опрометчиво заплатили, им «типа, нужно будет вернуть».
Плохо наигранная твёрдость моего голоса улетучилась совсем, когда я услышал, что, ежели мы перестанем «проживать» и дальше в этом райском местечке, а главное, исправно «башлять ловэ», то сейчас нас приедут резать. Я страшно устал от многодневного «быдло-давления», а посему ответил просто, мол, приезжайте – режьте.
Скоренько посоветовавшись с тем ещё воином Русланом, мы порешили единогласно, что священный бой мы всё же принимать не станем, ибо быть порезанными этой нечистью было бы совсем уж непереносимо обидно…
Неприлично быстренько, словно семья еврейских эмигрантов, мы перетаскали музыкантские наши пожитки с Лёшке Котречко и Саньке Базанову, нашим давним дружкам и коллегам по непростому цеху, которые к превеликому счастью жили через дом, и потом немедленно и в срочном порядке напросились переночевать к великодушному Лёшке Алексеенкову.
Меня ещё долго потом изводили звонки с дьявольскими угрозами расправы и прижизненного расчленения, но разыскать нас теперь было невозможно. Для этого гадского семейства подонков мы потерялись в огромной девчонке-Москве…
И потеряли все деньги, что отдали за три месяца приятного и познавательного во всех отношениях легального времяпрепровождения в Столице.
И только чуть успокоившись, до меня припоздало доехало, что неоднократно вставленные и выломанные замки – это зарубки, оставшиеся от таких же несчастных, кого «квалифицированно киданули» это бессовестные и мерзкие скоты.
А вот интересно, всё же, пухлый риелтор был с ними в мерзкой шайке или нет? Если да, то великий актёр отнюдь не пропал на столичных криминальных подмостках… Так сказать, герцог, б… ять, съёмных квартир, закулисный, сука, кардинал чёрного московского «риелторства».
Совершенно зауряднейший Московский Новый год
Наш спаситель Лёшка Алексеенков жил в далёком Перово в однокомнатной небольшой квартирке на верхнем, прожаренном солнцем этаже. Проживали они втроём – сам Лёха, глупый попугай и запуганный кот Тихон. Запуган он был экстремальной физиотерапией, которую регулярно производил Лёшка, считая, что это чрезвычайно полезно для драгоценного «котейского» здоровья. А состояла она, дикая физиотерапия в раундах вольной борьбы с ним, безвольным пушистым Тихоном, с заламыванием мохнатых лапок и завязыванием в узел упитанного тельца котейки.
Жизнь Лёха вел шальную. Череда разудалых попоек и случайных девиц сменялась многочасовыми сеансами игрищ в самые злющие «стрелял́ки». До того как перейти на относительно спокойную «охранную» стезю, он имел множество других специальностей несколько другого, весьма опасного свойства, о которых, понятное дело, я деликатно промолчу.
