я уже тогда неясно чувствовал, что были они «какие-то не такие», очень уж пластичные и странным образом женственные. Это уж теперь я точно знаю, что почти все танцоры действительно «не такие». Зато уж наши краснолицые «худруки» были совершенно вот «такие» и даже «растакие» на все пролетарские «сто». Да и чего там, на всю цветную «поллитру» и даже радужную «ноль семь»!
Ещё за худруков и дикие репбазы СССР
А теперь о настоящих, что называется, «тру» (ну, в смысле, «true» «по-американскому») художественных руководителях, тех, что плотно сидели (и, думаю, сидят) в маленьких клубиках по интересам «на рок-группах».
Первый мой худрук был учителем географии в школе. Он наповал и в самое сердце сразил меня скоростным (разумеется, по тем салабонским меркам) соло на гитаре во время исполнения искромётных частушек на пионерскую тему в трудовом лагере. Уважение к нему разрослось до размеров галактики, когда я к тому же узнал о его коллекции фирменного винила, в которой имелся, на минуточку, весь божественный «Grand Funk» и прочее волосатое богатство.
И вот она, первая наша, говоря по-современному, «репбаза»! Мы, будто стайка затравленных деревенщин, робко вошли в помещение с гитарами, барабанами и клавишами внутри, и глаза наши ослепли от роскоши янтаря «Уралов», «Стелл» и «Аэлит». На предложение «босса» разучить что-нибудь из Макаревича, мы немедленно ответили гордым презрительным отказом, заявив, что желаем играть исключительно Heavy Metal в духе «Accept» (не забывайте о нашем мастерстве инструменталистов – четыре аккорда, чувак, четыре аккорда!).
И началась обычная для этого периода чехарда с пересаживаниями с инструмента на инструмент в классическом духе: «А вы, друзья, как ни садитесь, всё в музыканты не годитесь».
На калечных отечественных «барабасах» оказался совсем не тот, кто изначально самонадеянно собирался, ибо его чувства ритма и координации не оказалось даже в зачаточном состоянии. Сжав стоны в горле и еле сдерживая детские кипящие слёзы, «горе-драммер» уступил место совершенно левому пареньку, который первый раз в жизни сел за установку и поразительным образом заиграл сам собой очень ловко и даже с негритянским огоньком.
Ну и так далее в порядке живой очереди со всей бандой недотёп, включая меня. Взяв дрожащими руками гитару, я сделал шокирующее открытие – она не звучала, как «зафуззованная металлюжная» лопата, а тренькала так кисло, что едва ли сгодилась бы даже для «хеви-медлячка». Я, равно как и мои разочарованные «подельщики», нервно озвучил сию тему «шефу», жалуясь, что, мол, гитары-то «не те». На что он педагогически резюмировал: «Ну раз не те, то давайте пока всё-таки разберём Макаревича».
Спесь с нас слетела быстро, и мы покорно выучили все партии не самой сложной песенки «Машины времени», а потом робко исполнили их одновременно под манящий «неведомым» сладкий отсчёт: «One, Two, Three, Four!!!». И к величайшему нашему изумлению мы неожиданно зазвучали,
