от злопамятного Дока.
В итоге бабка ушла счастливая, с бутылкой дорогого испанского портвейна, подаренного Ефимом. (К счастью, она не знала его цены, в разы превышающей стоимость всех проданных ею за неделю носков. Иначе бы не притронулась к живительному напитку, а Ефиму почему-то хотелось, чтоб бабка, усевшись под своими покосившимися окошками, его попробовала.)
Круглые и почти сухие Варькины какашки тоже убрались легко, чего не скажешь о запахе. Уж и окошки открытыми держали, и Ефим разрешил Доку закурить (!), а все равно, когда подъехали к мойке, грубый, но честный парень-мойщик сразу их спросил:
– У вас тут что, козы срали?
Ну что тут скажешь…
Зато к Казани подъезжали в чистой машине и с замечательными носками, правда, здорово отстав от лидирующей четверки – они уже въехали в город. Впрочем, сценария это не нарушало: торжественный прием путешественников местными рекламистами намечался на завтрашнее утро.
Вот тут и попался им здоровенный дизельный «Рено», легко тянувший за собой тяжелую длинную фуру. Машина, конечно, красивая и не столь часто встречающаяся на дорогах. Но привлекла она их внимание тем, что ни с того ни с сего вдруг довольно резко вильнула, а потом и вовсе дала по тормозам.
Пока Ефим с Доком к ней подъехали, из высокой кабины спрыгнула женщина. Без сумки, но с зачехленной гитарой. Сумка вылетела следом.
У девушки – все-таки, судя по возрасту, правильнее было назвать ее так – был сердитый вид, сопровождаемый легким беспорядком в одежде.
Ефим тормознул: ему всегда не нравилось, когда в его присутствии обижали представительниц слабого пола. Док тоже мгновенно выскочил из машины.
«Рено» тем временем, обдав всех троих сизым выхлопом, резко тронулся дальше.
– И вам врезать? – сурово спросила девица, держа гитару за гриф. По ее лицу было видно, что ради такого случая инструмент она жалеть не станет.
– Вообще-то мы вас спасать вылезли, – скромно сообщил даме Береславский.
– Спасибо, не надо, – ответила та, безуспешно пытаясь запахнуть блузку: верхняя пуговка была в ее конструкции не предусмотрена изначально, а следующая, видимо, потерялась в предшествовавшей борьбе полов. Лет женщине было либо до тридцати, либо очень немного за тридцать. Не красавица, но понять мотивацию водителя «Рено» было можно. – Я сама себя спасу, – остывая от поединка, сказала незнакомка.
– Уже поняли, – вежливо ответил Ефим. – Может, до Казани подвезти?
– Подвезите, – разрешила дама. – Только я после этого ничем не буду вам обязана?
– Ничем, уважаемая, – начиная терять терпение, но тем не менее пока галантно ответил Береславский. – Когда девушки целят в меня гитарой, я временно становлюсь абсолютно бесполым.
– Тогда поехали, – успокоенно согласилась их новая попутчица.
В машине она озабоченно повела носом:
– Чем это
