небес. Свой урожай следует вывезти на Багамы, пока корабли федералов не закрыли все выходы.
Выручить можно было много, однако горечь от этого не уменьшалась. Ретт чувствовал себя взрослым, наблюдающим, как дети играют в игры: кричат, жестикулируют, изображают из себя индейцев… С напыщенным видом они играли в войну.
Батлеру хотелось разрыдаться. Он был не в силах прекратить эту игру.
От молчания гостя Фрэнку Кеннеди было не по себе.
– Джон Уилкс – не мужлан неотесанный, мистер Батлер. Ничего подобного! У него большая библиотека, сотни книг! Джон читает все, что положено джентльмену, и сынок, Эшли, идет по его стопам. Как говорится, яблоко от яблони недалеко падает. Еще там будет Джеральд О’Хара. Отличный парень! Из Саванны приехал. Сам он не оттуда, конечно, нет. Из Ирландии. А я против ирландцев ничего и не имею. Дочка у него, Сьюлин, уж больно хороша, хотел бы и дальше с ней компанию водить, потому не могу против ирландцев выступать, ха-ха!
Кеннеди обернулся в ожидании ответа – и встретил отчужденный взгляд.
– Во всяком случае, – заполнил Фрэнк молчание, – Джеральд купил плантацию Тара, вот и оказался в округе Клейтон. А Сьюлин просто персик! – Фрэнк хлопнул по колену для большей выразительности. – Настоящий персик из Джорджии.
Дальше поехали молча.
Ретт вспоминал Чарльстон, где его бывшие школьные товарищи встали к орудиям и обстреливают из пушек форт Самтер.
Удастся ли ему уговорить Розмари с Джоном уехать с Юга?
«Пока не кончится эта лихорадка, Джон. В Калифорнии для таких, как ты, много возможностей. Или в Лондоне. Разве ты не мечтаешь свозить дочь в Лондон? Или Розмари…»
Эндрю Раванель и Розмари вызвали скандал на том патриотическом балу, и Джон с Розмари теперь не разговаривали.
– Моя Сьюлин может быть чертовски ядовитой, – опять заговорил Кеннеди. – Но потом быстро раскаивается. Вы человек бывалый, Батлер, понимаете, о чем я.
Они вброд переправились через речку Флинт, и лошадь быстро затрусила вверх по склону. Показался особняк плантатора с плоской крышей и множеством дымовых труб. Он был меньше Броутона, но все же довольно велик. Толстые коринфские колонны поддерживали крышу, затенявшую широкие веранды с трех сторон дома.
– Сами увидите, – настаивал Фрэнк Кеннеди, – гостеприимство в Двенадцати Дубах легендарное!
На подъезде к дому была сутолока: всадники спешивались, пассажиры выходили из экипажей. Негры-конюхи отгоняли их в сторону, а гости обменивались восторженными приветствиями с соседями, с которыми не виделись с прошлой недели.
Острый запах жареной свинины мешался с дымом от пекановых поленьев.
На веранде девушки в очаровательных нарядах флиртовали с кавалерами, одетыми в узкие серые брюки и льняные рубашки с жабо. Старшие в семье обсуждали хвори и снадобья, дети носились, как деревенские ласточки, по лужайке.
Неужели это последний славный, благостный
