разве не так должен был бы поступать ваш конунг, услышав всю правду о викинге Свенельде? О доблестном, непобедимом викинге-воеводе? Разве не захотелось бы ему с помощью таких воевод взять под свой контроль хотя бы часть вечно враждующих между собой русских княжеств?
– Так поступил бы всякий король. И рядом с ним всегда нашелся бы человек, который самим Богом призван был бы создать и возглавить подобный совет и вообще заниматься столь секретными государственными делами, – уклончиво ответил Эймунд, направляясь к двери и давая понять, что он и так сообщил иноку значительно больше, нежели имел на это право.
Дверь открылась на мгновение раньше, чем викинг успел дотронуться до нее рукой, и в проеме показалась златокудрая головка Елизаветы.
– Я подумала, инок Прокопий, – как можно серьезнее, наверное, подражая кому-то из взрослых, проговорила она, – и решила, что навсегда останусь русской княжной, как и моя сестра Анастасия.
Монах восхищенно взглянул сначала на Елизавету, затем на викинга и смиренно склонил голову:
– Хорошо, что ты подумала именно так, великая дочь великого князя.
– Разве кто-то из людей, которые окружают тебя, княжна, не желает, чтобы ты чувствовала себя русинкой?! – невозмутимо развел руками Эймунд. – Покажи мне этого человека. Кто способен усомниться в том, что ты – достойнейшая дочь великого князя Ярослаффа, – впервые за все время своего пребывания при киевском стольном дворе попытался он назвать своего повелителя так, как именуют его русичи. Вместо привычного для норманнского уха – «конунг Ярислейф». – Дочь великого князя великой Руси, – он выдержал небольшую красноречивую паузу, а затем неожиданно добавил: – Так жертвенно хранимой для тебя викингами.
15
Гуннар Воитель поднял вверх меч, и морские странники, участвовавшие в обряде жертвоприношения, умолкли. А замолчав, снова уставились на того, о ком почти забыли, – на Бьярна Кровавую Секиру. Но, прежде чем конунг что-либо произнес, золотоволосый крепыш Гаральд неожиданно вышел из-за спины королевы и остановился рядом с избранником смерти. По толпе воинов покатился глухой гул удивления.
«Как это понимать? – как бы спрашивали они друг друга. – Мальчишка хочет принять смерть вместо Бьярна; нет, вместе с ним?! Или, может, попытается заслонить его собой?»
– Что ты хочешь сказать нам, будущий воин Гаральд Гертрада? – прищурил глаза Гуннар Воитель, опираясь на рукоять загнанного в мелкую гальку меча. Сейчас главным было выслушать Гаральда, а не высказываться самому. – Мы слушаем тебя, юноша, слушаем!
– Я знаю, – по-детски неокрепшим, да к тому же слегка осевшим от волнения голосом произнес Гаральд, гордо, по-королевски вскинув при этом голову, – что этот обряд называется «Жребием викинга». Но если жребий божий пал на Бьярна, пусть тогда он падет и на меня.
Гуннар
