чтобы прогнать ее или обойти, не получается.
Митрополит сел, расправил одеяло и подвернул под себя.
– Что сказал – это хорошо. Я помолюсь за тебя, Иване, – заговорил Петр спокойным голосом, – крепись, сын мой. Знаю, что у такого человека, как ты, что войдет, то трудно назад вытащить. Крепись, друже. Главное – не сотвори насилия. Тяжким будет этот грех, – митрополит, склонив голову, посмотрел на князя, которого любил всем сердцем.
Митрополит поднялся и, шаркая ногами, пошел к двери:
– Иди за мной, Иване, – не оглядываясь, сказал он.
В прихожей их ожидал монах. Он вопросительно посмотрел на митрополита.
– Сиди, – сказал ему Петр.
Князь знал этого монаха как человека рассудительного, начитанного, наделенного даром убеждать людей. И не преминул сказать митрополиту:
– Нравится мне Иоанн, добрая будет замена.
Митрополит остановился:
– Острый у тебя глаз, Иване. Боюсь только, Константинополь не согласится.
Князь прищурил глаза:
– А что, когда я вернусь из Сарая, не навестить ли нам патриарха?
Митрополит рассмеялся. Но его смех перешел в кашель.
– Батюшка, я мигом, – воскликнул Иван Данилович, повернувшись перед старцем.
Петр успел схватить его за рукав.
– Не надо, прошло, – сказал он, поняв, что князь хотел вернуться в опочивальню, чтобы принести один из настоев.
Они вошли в узкую небольшую комнату. Там на столе перед окном были выставлены иконы.
– Иване, – торжественно начал митрополит, – это мое творение. Я их выполнил на древе из Афона, изготовленного руками святого монаха Иулия. Я знаю многих русских князей. Но ты превосходишь всех своим благочестием, и я передаю тебе эти иконы. Пришли человека, пусть их заберет.
Князь встал перед старцем на колени.
– Владыка! – воскликнул он и стал целовать его руки. – Не было и не будет у меня дара дороже этого. И только своими руками я понесу это бесценное сокровище.
Как ни крепился старец, но от этих слов у него на глазах появились слезинки.
Князь поднялся, скинул корзно, посильнее опоясал себя ремнем и, бережно беря по иконе, стал складывать их за пазуху.
– Я, батюшка, понесу их у своего сердца.
Вернувшись к себе, он прошел в молельную комнату и бережно выставил их на иконостав. Когда вышел из нее – а туда никто не имел права входить, – отрок, поджидавший князя, сказал, что в гриднице его давно дожидается боярин Кочева. Князь заспешил в гридницу, да так быстро, что отрок еле обогнал его, чтобы открыть дверь. Кочева поднялся при виде князя и склонил голову.
– Василий, ты слышал, что пронский князь продает села?
– Что, с ханом не может расплатиться? – ухмыльнулся боярин.
– Похоже, что так, – ответил Иван Данилович.
– Ты, князь, решил брать? – спросил боярин.
– Ты
