с сигаретами, потом подала зажигалку. Каукалов закурил, шумно затянулся – вкус дорогих сигарет показался ему сладким, потом коротко, стараясь быть таким же жестким, как и Ольга Николаевна, рассказал, что принесли три дня «разведывательных полетов» по Минскому шоссе.
– Все ясно, – голос у Ольги Николаевны стал по-девчоночьи звонким, безмятежным, в ней словно бы что-то ожило, – будем готовиться к крупной операции… Пора брать отбившуюся фуру. Посмотрим, что нам это принесет. Десяти дней вам на подготовку хватит?
– Да меньше хватит, может, даже одного дня хватит, – взбодрившись, произнес Каукалов: он был рад, что Ольга Николаевне его доклад понравился.
– Легкомысленный ответ, – нахмурилась Ольга Николаевна. – Даже опытным людям, не чета вам, на подготовку надо не менее недели. Понятно? Поэтому отвожу вам с напарником десять дней. Теперь вот что – напиши мне на бумажке свои размеры. Обуви и одежды. И размеры своего приятеля. Кстати, как зовут его? У меня где-то записано, но где именно, я не помню. Такие вещи вообще в памяти не держу, – губы Ольги Николаевны тронула капризная усмешка, – чтобы мозги не замусоривать.
– Илья он, – сказал Каукалов, – зовут, как пророка, командующего громом и молниями.
– Размеры своего пророка мне тоже дай, – велела Ольга Николаевна, – и парочку фотографий три на четыре. Желательно цветных. Приятелю скажи – бороду пусть сбреет. Немедленно. Чтоб на фото был без бороды. Я вас кое-какими документами снабжу. С документами будете чувствовать себя спокойнее. – Она повернулась к Каукалову, приказала: – Иди сюда!
Он опасливо приподнялся на тахте.
– А муж… ваш муж… он не придет?
Ольга Николаевна засмеялась.
– Не бойся, не придет. У него сегодня дежурство по городу. А потом, я хоть и ниже его по званию, но зато выше по должности. – И она повелительно повторила: – Иди сюда!
В одиннадцать вечера Каукалов забеспокоился, приподнялся на тахте.
– Мне пора!
– Куда? Зачем? – расслабленно поинтересовалась Ольга Николаевна, потянулась к хрустальному стакану, в который был налит джин, встряхнула его.
– Оставайся… Ты мне не мешаешь.
– Нет, я все-таки пойду…
– Я же сказала: оставайся! Ты – первый человек, который пытается ослушаться меня. А это, знаешь ли… – Она улыбнулась одним краем рта. Улыбка ее была беспощадной. – Это чревато!
Каукалов остался.
Проснулся он рано утром от холода. Рядом с ним, укрывшись невесомым пуховым одеялом, сладко посапывала Ольга Николаевна. Лицо ее за ночь постарело, стало незнакомым. Около носа и рта пролегли морщины, губы сделались морщинистыми. Каукалов едва не присвистнул, увидев Ольгу Николаевну такой.
Но главное было не это. Он думал, что роскошные каштановые волосы у Ольги Николаевны – собственные, а оказалось – не свои. Ольга Николаевна носила парик. Парик сполз набок, распластался на подушке и обнажил лысоватую голову.
