мелочи, которую ему оставил Василий, даже на жалкий аванс, конечно, не хватит. Но и уезжать отсюда на ночь глядя уже не хотелось.
– Видишь ли, деньги англичане переведут мне только завтра, – Слащёв одновременно продолжал лихорадочно соображать, что еще можно предпринять, если Мустафа заупрямится.
«Остается единственное: ехать в посольство, там фамилия «Слащёв» еще может открыть ему дверь какой-нибудь комнаты. Но есть еще извозчик и этот калмык, который потратил на него едва ли не полдня. С калмыком он еще бы как-нибудь договорился, ему терять особенно нечего. А вот извозчик пролетки? Он вряд ли согласится за имеющуюся у него мелочь отвезти их на улицу Истикляль, в российское посольство».
И тут вдруг его осенило: часы! Те самые, золотые, подаренные ему генералом Соболевским.
Слащёв поднял глаза на янычара и спокойно сказал:
– К сожалению, деньги… фунты стерлингов… мне доставят только завтра утром…
И он увидел, как глаза Мустафы потеряли свой блеск, выцвели, поскучнели.
– Но… – продолжил Слащёв. – Но у меня есть одна безделушка, которая, возможно, тебя заинтересует.
Он сунул руку в карман, нащупал цепочку и поднял над собой подарок генерала Соболевского. Часы на цепочке слегка раскачивались и поворачивались. Последние лучи вечернего солнца вспыхивали и переливались на его гранях, и эти отблески отражались в хищных глазах янычара.
– Золото? – сдерживая волнение, безразличным тоном спросил Мустафа.
– Разве не видно?
– На ходу?
– Странный вопрос. Я их выиграл в покер у великого князя Александра Александровича. Я так думаю, великий князь плохие часы носить бы не стал.
Слащёв еще раз слегка подкрутил цепочку, и часы снова медленно и тяжело сделали оборот, рассыпая вокруг себя золотые отблески.
– Сколько? – сглотнув слюну, спросил Мустафа.
– Нравятся, – убежденно сказал Слащёв.
– Назовешь приемлемую цену, куплю. А нет – не судьба.
– Сойдемся. Для начала, расплатись с извозчиком, – Слащёв затем указал взглядом на Жихарева. – И этому, твоему агенту, откинь от своих щедрот. Только сначала пусть занесут в дом вещи.
Мустафа и Жихарев удалились. Слащёв остался один. Он смотрел вниз, туда, где совсем близко, в заливе Золотой Рог, догорал его первый константинопольский день.
Глава восьмая
Количество кораблей российской эскадры, отдавшей якоря в заливе Мод и возле Принцевых островов, постепенно уменьшалось.
Несколько кораблей ушли в Сербию, которая пообещала принять у себя несколько тысяч беженцев.
Болгария, Румыния и Греция известили французское оккупационное командование, что могут принять у себя восемь тысяч беженцев – и еще несколько небольших судов огласили залив своими прощальными гудками.
Довольно не просто проходили переговоры Врангеля с французами и англичанами
