лосось. Энни помнила, что, если пойти по траве босиком в это время года, между пальцами будет хлюпать вода, а ручей будет издавать звуки, похожие на храп старика.
Она въехала на место для парковки за дровяным сараем и выключила двигатель. Взяв сумку, вышла из машины и направилась к дому.
Как только она позвонила, дверь распахнулась и перед ней предстал Большой Хэнк Борн – высокий мужчина под сто килограммов весом – ее отец. С секунду отец смотрел на дочь, не веря своим глазам. Потом на его лице через серебристо-белые усы и бороду пробилась улыбка.
– Энни, – проговорил отец своим рокочущим, зычным голосом.
Он раскинул руки, Энни бросилась в его объятия и спрятала лицо на его груди. От Хэнка пахло древесным дымом, мылом «Айриш спринг» и ирисками, которые он всегда носил в нагрудном кармане рабочей рубашки. От него пахло ее детством. Несколько мгновений Энни просто черпала успокоение в объятиях отца. Наконец она отстранилась.
– Привет, папа.
Она избегала встречаться с ним взглядом, опасаясь, что он увидит слезы в ее глазах.
– Энни, – повторил отец, только теперь в его голосе слышался невысказанный вопрос.
Она заставила себя встретиться с его испытующим взглядом. Для своих шестидесяти семи лет отец выглядел хорошо. Его глаза сохранили яркость и смотрели с любопытством молодого мужчины, хотя и были окружены морщинами. Отражение пережитых им испытаний появлялось на его лице лишь иногда и быстро исчезало, как тень, набежавшая на его морщинистое лицо, когда в дождливый день на впереди идущей машине загорался стоп-сигнал или когда сквозь туман пробивался бездушный вой сирены «скорой помощи».
Хэнк спрятал руку в шрамах, оставленных давным-давно безжалостными ножами лесопилки, в нагрудный карман джинсового комбинезона.
– Энни, ты одна?
Она поморщилась. Вопрос был с подтекстом. И было так много вариантов ответа.
Отец посмотрел на нее так пристально, что она почувствовала себя неуютно, словно он мог заглянуть в ее душу, увидеть большой дом на берегу Тихого океана, где ее муж сказал: «Энни, я тебя не люблю». Она коротко ответила:
– Натали в Лондоне.
– Я знаю. Я ждал, что ты позвонишь и сообщишь мне ее адрес. Я собирался ей кое-что послать.
– Она живет в семье, их фамилия Роберсон. Как я поняла, там каждый день льет как из ведра и…
– Энни Вирджиния, что случилось?
Энни не договорила, деваться было некуда – только идти вперед.
– Он… он от меня ушел.
От растерянности отец сразу стал выглядеть беспомощным.
– Что?
Ей хотелось сделать вид, что нечего волноваться, что это пустяк, что она достаточно сильная, чтобы с этим справиться. Но она снова почувствовала себя ребенком, потерянным и косноязычным.
– Что
