style="font-size:15px;"> Одно слово, которое описывает горы боли. Депрессия – это когда из души человека украли солнечный свет и бросили в холодный, враждебный мир.
– Возможно.
– Не хочешь об этом поговорить?
Энни посмотрела на пожилого мужчину. Понимающий взгляд его слезящихся глаз унес ее назад по длинной извилистой дороге времени, туда, где ей было двенадцать лет, и она была первой девочкой в классе, у которой начались месячные. Хэнк не знал, что сказать, поэтому он схватил ее в охапку, отвез к доку Бартону и предоставил тому развеивать ее страхи.
Глаза Энни защипало от подступивших слез.
– Мой муж и я недавно разъехались. Я… я не очень хорошо это перенесла.
Врач медленно снял очки, положил их поверх бумаг и устало потер горбинку крючковатого носа.
– Мне очень жаль, Энни. Увы, я повидал немало таких историй. В нашем маленьком старом городишке это случается так же часто, как и в большом городе. Конечно, ты переживаешь, и депрессия вполне может вызывать бессонницу, плохой аппетит и тошноту. И еще много чего. Я мог бы выписать тебе валиум, может быть, посоветовал бы тебе принимать прозак – то, что притупит остроту переживаний до тех пор, пока ты не придешь в себя.
Энни хотелось спросить, знает ли он женщину, которая бы с этим справилась или у которой муж бы передумал, но это были слишком интимные и откровенные вопросы, и она промолчала.
Док Бартон снова надел очки и посмотрел на нее.
– В этот раз, Энни, тебе придется хорошенько о себе позаботиться. С депрессией не шутят. Если из-за всего этого у тебя будет продолжаться бессонница, приходи снова, я выпишу тебе рецепт.
– Таблетки, которые заменят любовника? – Энни невесело улыбнулась. – Хорошее, должно быть, средство. Может, мне стоит принять пригоршню прямо сейчас?
Старый доктор не улыбнулся.
– Я не хочу слышать про пригоршню. И сарказм совсем не к лицу леди. Так сколько ты у нас пробудешь?
Энни вдруг стало стыдно, как будто ей снова было десять лет.
– Извините. Мне нужно вернуться… вернуться домой в середине июня. – «Если Блейк не позвонит раньше». От этой мысли она внутренне поежилась. – До тех пор я, наверное, буду здесь.
– До середины июня, говоришь? Ладно, первого июня я хочу тебя видеть. Что бы ни случилось. Я тебя запишу на прием, идет?
Было приятно сознавать, что кому-то есть дело до того, как она себя будет чувствовать.
– Хорошо. Я уверена, что к тому времени мне станет лучше.
Доктор проводил Энни до выхода, похлопал ее по плечу и снова напомнил, чтобы она берегла себя. Потом вернулся в свой кабинет.
Из клиники Энни направилась через город к парку. Она уже чувствовала себя лучше. Бодрящий весенний воздух придавал ей сил, а небо было таким голубым, что ей пришлось снова надеть темные очки. Это был один из тех дней ранней весны, когда во всем чувствуется приближение тепла. Она миновала статую лося, вырезанную цепной пилой, и пошла через парк, поддевая ногами последние зимние листья, прилипшие
